— Не беспокойтесь. Я поймаю его, — с готовностью пообещал охотник, попутно обратившись с просьбой: — А теперь, если вас, конечно, не затруднит, вы не подскажете мне, как вернуться обратно на дорогу из этого болота?
***
Половина дела была сделана: запасы пурпурного бурьяна и водной дрёмы имелись в избытке. Чего, к сожалению, нельзя было сказать об остальных травах, но этого должно было хватить на первое время, главное — все имелось для приготовления «Зова души» и рабочего запаса вспомогательных варев. Но заниматься этим преждевременно Николас не спешил.
Другой немало важный аспект — гвардейцы, по просьбе Хельги, не только указали наиболее кратчайший и безопасный путь, но даже предоставили грубо набросанную карту местности, которая, несмотря на свою убогую схематичность, на первых порах окажет Николасу бесценную помощь. С ней охотнику не составило труда в этот раз отыскать Саймона Линса. Однако здесь его ожидало большое разочарование. Едва парень услыхал, что охотнику нужна его удочка, он высказался вполне чётко и категорично:
— Нет, мой друг, это невозможно. А если вы, например, её сломаете? Хорошую удочку сделать нелегко: это нечто большее, чем просто палка и клубок лески. Конечно, рыба здесь не очень. Но что я буду без неё делать?
Это был неприятный, но вполне ожидаемый ответ. Саймона можно было понять. В самом деле, он не был охотнику ничем обязан. Именно это решил исправить Николас.
***
В доме Сент-Джонса по-прежнему было тихо. У Николаса появилось подозрение, что его настоящей резиденцией является городской трактир, отлично подходящий как для сбора сведений от своих осведомителей, так и для публичных объявлений. Но в этот раз охотник пришёл не к нему.
Служанка Эмма, как и прежде, была занята уборкой, и, заметив появление Николаса, прервалась, учтиво заметив:
— Господина мэра сейчас нет дома.
— Я, собственно, сейчас не за этим, — с улыбкой на лице, Николас собирался сообщить ей радостную новость, но вскоре понял по странному выражению её лица, что выразился неоднозначно.
— Госпожи тоже нет. Чем я могу вам помочь? — осторожно поинтересовалась Эмма.
— Просто чтобы сэкономить ваше время… — набрав больше воздуха, охотник выпалил, — Саймон вас любит!
Эмма радостно завизжала и начала прыгать, хлопая в ладошки, должно быть, ее радость слышала вся округа:
— Откуда вы знаете? Он вам сказал? — приплясывая на месте, девица бросила щётку и защебетала: — Я тоже его люблю! Он защитит меня от того, что здесь творится! Я поговорю с ним сегодня же, как только у меня будет время. Спасибо вам большое! Надеюсь, я смогу вас отблагодарить!
Простившись с Эммой, Николас спешно вышел из дома, испытывая на душе удовлетворение — правда немногим меньшее, чем после взбучки, устроенной Лимси-младшему. И пусть пока он не мог похвастаться явными успехами в расследовании, но ему уже было чем гордиться. В некоторой степени Николасом двигал личный мотив — сотрудничество рыбака было ему необходимо, но он поступил бы точно так же и без видимой выгоды.
***
— Как я и говорил тебе, не надо себя недооценивать, — сказал охотник, вернувшись к Саймону. В ответ Линс наградил его недоумённым взглядом. — Я рассказал Эмме о твоих чувствах. Ты ей нравишься. Она сказала, что тоже любит тебя. Впрочем, это было понятно и без её слов.
— Что?! — словно огретый мешком по голове, встрепенулся парень. — Но как, дорогой друг? Вы сказали ей?! Сказали, что я всё время думаю о ней?
Саймон был на седьмом небе от счастья. Николасу тоже досталась доля радости, и в какой-то степени он завидовал этой парочке: у них были все шансы на создание счастливой семьи, у них была вера в будущее, и, главное, — у них были чувства, которые уже вряд ли когда-нибудь сможет испытать охотник.
— Ну, хорошо… — наконец обретя дар речи, сказал Саймон. — Это самая радостная новость, какую вы только могли принести! Да кому только нужно это солнце?! — Николас непроизвольно поднял глаза на серое небо.
Громко смеясь и пританцовывая, рыбак внезапно бросился к нему и буквально повис на шее, задушив в объятьях. От неожиданности охотник едва не потерял равновесие и чуть было не упал в реку. За всю его жизнь, единственным человеком, которого можно было назвать другом, была Нина. Прагматичная, лишённая эмоций и чувств. Целесообразность, возведённая в абсолют. Радостные объятия — это не ее стиль.