— Я подготовил для вас хронику Корвуса, но когда я ненадолго вышел из дома — её кто-то украл!
— Это неприятно, но ведь там не было ничего важного, так? — недоумевая, охотник надеялся успокоить собеседника.
— В самой хронике — нет, но я нашёл вам несколько очень важных документов. Нельзя, чтобы они попали в злые руки! Надо найти эти документы и хронику! Это очень важно!
— А что было в документах?
— У меня совсем нет на это времени, мистер Морель. Всё слишком сложно, чтобы объяснить в нескольких словах. Найдите материалы, и вы сами все поймёте, они могут помочь вам в расследовании. Только торопитесь, нельзя терять времени!
В расследовании убийства Эмилии не было новых зацепок, а по словам доктора в украденных документах могли быть сведения, которые сдвинут его с мертвой точки. Николас пытался узнать подробнее о бумагах, но доктор не спешил раскрывать тайны:
— Всё слишком сложно и запутанно. Я не могу вам поведать о них. Крайне важно, чтобы вы поняли все верно, иначе произойдет непоправимая ошибка. Я прошу вас, как можно скорее займитесь поисками, — продолжал молить Клемент, — Многого я сказать не могу. Саму хронику я разрешил бы взять кому угодно, но документы были хорошо спрятаны. Когда я готовил их для вас, мне пришлось на несколько минут покинуть дом, так что я спрятал их под матрасом. А когда я вернулся — их уже не было!
— Как долго вас не было? — восстанавливал хронологию событий в голове охотник.
— Не больше пяти минут…
— И кто-то вошёл и сразу обнаружил то, что искал?
— Ну, это, действительно, несколько странно, чтобы быть совпадением. Я не понимаю, откуда, но вор знал, где я спрятал бумаги. Все вещи были на своих местах, ничего не перерыто, не опрокинуто, не перевёрнуто. Никаких поисков и суеты не было, — обвел рукой помещение доктор, демонстрируя порядок в подтверждение своих слов.
— Должно быть, он долго за вами следил.
— Это возможно. Может быть, он следил за мной через окно. Но это значит, что он наблюдал за домом довольно долго. Возможно, он прятался где-то поблизости и ждал, пока я покину дом. Знаете, когда я об этом думаю, это даже начинает меня пугать… — потирая очки, признался доктор.
— Кто-нибудь раньше интересовался подобными документами?
— Никто из горожан даже не знал, что эти документы существуют. А хроника была публичной — кто угодно мог взять её почитать или переписать себе копию. Я знаю, что монахам из монастыря зачем-то понадобилась полная история города, но я не думаю, что они в этом замешаны, — покачал головой доктор. — А, впрочем, кто знает?..
— Ладно. Дождитесь меня, надеюсь, я скоро вернусь, — попросил охотник, вновь выходя на улицу.
В доме доктора было всего три окна, но лишь одно из них располагалось так, что через него можно было наблюдать за рабочим столом Клемента. Распугав клевавших зерно кур во дворе, Николас пробрался вдоль кукурузного поля к окну, желая проверить своё предположение. И он был прав, под окном доктора был вытоптанный пяточек не земле. Примятые стебли в поле свидетельствовали о том, что кто-то явно наблюдал за домом. Охотник обошел дом вокруг и вернулся к доктору:
— Вы были правы, док. Вор действительно выжидал удачного момента под окном в кустах кукурузы.
— На поле перед моим домом? На поле Лимси? Я бы его заметил. Хотя сейчас моё зрение и не то, что раньше, да и темно было… Возможно, вор на это и рассчитывал? Что ж, нам пригодятся любые новые сведенья, хотя эта информация документы найти не поможет, верно? — с сожалением сказал Бартон.
Николас выбежал прочь. Лендлорду Лимси принадлежала большая часть окрестных земель и угодий, возможно, он мог кого-то заметить в своих полях. С ним стоило поговорить.
Николас смиренно вошел в дом к Гарольду, ожидая увидеть убитого горем отца, но Лимси-старший был, как всегда, аристократически сдержан и, как оказалось, не держит зла на Николаса за случившееся:
— Что, мистер Морель, Пришли посмотреть на человека, потерявшего честь?
— Потеря сына, как я вижу, для вас меньшая утрата…
— Вы прекрасно знаете, что он не был мне родным сыном, и знаете, что это был за человек. Моя вина в том, что я позволил его чудачествам и грубости зайти настолько далеко. Его смерть — трагедия, но я не виню вас, мистер Морель.