Упоминая о кораблекрушении, я надеялся, что Шин расскажет что-нибудь о колдуне, который пытался спасти наше судно, но ожидания мои не оправдались. Возможно, наш таинственный спаситель достался другим разбойникам Хальды.
Рыжий Шин, казалось, был вполне удовлетворен моей версией касательно юного dassa. Он перевел взгляд на своих людей и кивнул в сторону монаха.
— Мальчишку взять! — скомандовал он, — и осторожнее. Не пораньте мэтра.
Последнее слово он выделил с особой издевкой в голосе. Ольциг набрал в грудь воздуха, чтобы выкрикнуть пару громких проклятий в адрес разбойников или, того хуже, выкинуть какую-нибудь магическую глупость.
Пока два человека из банды Шина подошли к dassa, я прошептал ему:
— Не сопротивляйся, если хочешь выжить.
На удивление Ольциг понятливо кивнул. То ли боль от простреленной руки поубавила в нем спеси, то ли страх сковал язык, то ли монах просто доверился здравому смыслу. Как бы то ни было, я вздохнул с облегчением.
Шин тем временем посмотрел на меня и вопросительно кивнул.
— Может, и ты слишком ценен для Ордена? Или он не бережет своих воинов?
— Не бережет, — кивнул я, — но я не воин Святой Церкви.
— Метка на твоей руке говорит о другом, — недоверчиво прищурился разбойник.
— Метка — это всего лишь метка. Я приемный сын дирадского кардинала Святой Церкви Дайминио Солли. Отец попросил меня сопровождать барона Руана Экгарда до его резиденции в Норцинне.
Роанар резко перевел на меня взгляд и едва не раскрыл рот от моего заявления. Я услышал, как в паре шагов от нас удивленно ахнул Ольциг. Рыжий Шин недоверчиво перевел взгляд на меня, затем на Рона.
— Хочешь сказать, ты барон Руан Экгард? Сын предателя короны, лишенный титула и присягнувший нынешнему королю? Эта громкая история облетела все Солнечные Земли! — мы с разбойником одинаково внимательно следили за лицом арбалетчика, и с каждой секундой я все яснее убеждался в правильности своей догадки.
Рон довольно долго молчал. Он с вызовом глядел на Рыжего Шина, а затем коротко кивнул, демонстрируя нашивку на плече.
— Все верно. Я барон Руан Экгард, сын Даргага Экгарда, бывшего советника Его Величества, казненного лорда Эллы и Угрора, — официально заявил он.
Не знаю, поверил ли разбойник в прибытие в Норцинну столь колоритной компании, однако разобраться он решил чуть позже. Жадность пересилила недоверие. В ответ на произнесенную Роанаром речь и при взгляде на нашивку в виде наяды на плече барона на лице разбойника растянулась довольная улыбка в предвкушении большой наживы.
— Забирай этих двоих тоже, парни. Посидят в клетках, пока мы решим, верим мы им или нет. Если говорят правду, нас ждет хорошая сделка.
Меня обхватили двое рослых мужчин, скрутили мне руки, левое раненое плечо отозвалось резкой болью, я поморщился и тут же услышал над собой самодовольный возглас Рыжего Шина:
— Добро пожаловать в Норцинну, господа.
В ситуации, в которой мы оказались, плен был лучшим, что могло нас ожидать. Рыжий Шин мог бы расстрелять нас на месте, если бы решил, что с нас нечего получить. Попав в плен, мы хотя бы выигрывали время и приобретали возможность сбежать.
В плену были и другие положительные стороны. Мне лично никогда не приходилось сталкиваться с Рыжим Шином, однако в Норцинне о нем говорили, как о человеке жестоком, но рассудительном. Он был известен захватом ценных заложников, за которых он не раз получил выкуп.
Через две недели Его Величество и Дайминио узнают, что "Минующий бурю" затонул в Синей Глуби, и решат, что мы погибли. Рыжий Шин сможет передать в Дираду весть о том, что мы сумели выжить, и поможет нам тем самым выиграть время. Король не предпримет решительных действий, если будет все еще верить в возможный успех выполнения нашего задания, и начало возможной войны с Орссом оттянется.
Лагерь Рыжего Шина располагался довольно далеко от того места, где разбойники обнаружили нас. Под конец этой изматывающей дороги через непроглядный мрак Хальды, в котором банда Шина ориентировалась, как при дневном свете, ноги уже не слушались нас и спотыкались о каждый торчащий из земли корень. Руки у нас всех были связаны за спиной, что еще больше уменьшало наше былое проворство. От неудобного положения мое раненое плечо не на шутку разболелось. Голова гудела еще сильнее, чем утром, и я шел, словно в каком-то тумане, пытаясь отвлечься на что угодно, кроме этой раздражающей боли.
Войдя в лагерь Рыжего Шина, мы наконец увидели свет: здесь горело несколько факелов и костер, поэтому по сравнению с чащобами Хальды здешняя поляна казалась светлой, как днем.