– Ластовица? – Надежда поняла ее с полуслова. – Важная деталь кроя, без нее вы бы не смогли поднять руку. Она отвечает за свободу движения.
– Нельзя ее сделать… Как бы это выразиться…
– Цельнокроеной? – подсказала Надежда и категорично помотала головой: – Нет, невозможно. В институте вы наверняка изучали начертательную геометрию, имеете представление о пересечении плоскостей…
– Я – врач.
– Тогда объясню на пальцах или нарисую.
– Не нужно, – улыбнулась Калмыкова. – Доверюсь профессионалу.
– И как вам пальто?
– Нравится. Пальто очень красивое.
– Длину оставим такую?
– Дайте-ка посмотрю… Не коротко? – обеспокоилась Калмыкова.
– У вас красивые ноги, Ольга Петровна.
– Умеете вы поднять настроение.
– Но это же правда.
– В таком случае длину оставим такой. – Ольга Петровна дождалась, когда Надежда вытащит булавки, и скинула пальто на ее руки. Потом оглянулась и посмотрела ей в лицо: – Вы чем-то озабочены или мне показалось?
– Да как вам сказать…
– Значит, я не ошиблась. Какая-то неприятность?
– Нет… Точнее, не у меня, – уклончиво проронила Надежда.
– Простите. – Калмыкова деликатно тронула ее за руку. – Вы не обязаны делиться со мной личными обстоятельствами.
– По большому счету я здесь ни при чем, – словно оправдываясь, заговорила Надежда. – Неподалеку отсюда нашли расчлененный труп.
– Боже, какой ужас! – Калмыкова приложила руку к груди и повторила: – Какой ужас!
– Мы тоже потрясены, его нашли вблизи ателье. – Надежда перекинула пальто через руку и, прежде чем выйти из примерочной, сообщила: – Виктория назначит дату готовности, а я с вами прощаюсь.
– У меня есть одна просьба, – сказала Калмыкова. – Но мы поговорим об этом в другой раз. Не буду вас задерживать. До свидания.
Заметив Надежду, Виктория вышла из-за стойки навстречу:
– Прошу прощения, Надежда Алексеевна, но вас ожидают в мужской гостиной.
– А где Вилма Карклиня?
– Клиент хочет видеть вас.
– Клиент наш? – спросила Надежда. – Постоянный?
– Нет. Пришел в первый раз.
– С рекомендациями?
– Мне он ничего не сказал. Возможно, предъявит их вам.
– У нас проблемы? – Надежда вгляделась в лицо Виктории и добавила: – Вид у вас невеселый.
– Я все знаю, – проронила та и опустила глаза.
– Все – это что?
– Про труп и склад фурнитуры.
– Вот и хорошо. Мы ничего не скрываем от наших сотрудников. Склад нужно поскорее освободить. Помогите Ираиде Самсоновне, а я отнесу пальто.
– Вас ждет клиент, – напомнила Виктория.
– Ах да! – Надежда взмахнула рукой. – И вот еще что: назначьте Калмыковой дату готовности и оповестите об этом Соколова.
Она по диагонали пересекла вестибюль и остановилась у двери, ведущей в мужскую гостиную. Почуяв запах сигары, Надежда с любопытством открыла дверь. В гостиной, развалившись в кресле, сидел вполне еще молодой человек и курил сигару. На ее глазах он стряхнул пепел в антикварное блюдо, которым так дорожила Ираида Самсоновна.
– Вы – Надежда Раух? – поинтересовался молодой человек, не потрудившись встать с кресла.
Надежда прошла к журнальному столику, взяла блюдо и поставила его на прежнее место – за стекло, в старинный резной буфет. Потом, обернувшись, сказала:
– Нельзя брать без спроса чужие вещи. Это – бестактность.
– Ну так поставьте на стол пепельницу, – сказав это, клиент лучезарно улыбнулся.
– Здесь не курят! – резко проговорила Надежда.
– Ах вот оно что. – Он встал и протянул руку: – Меня зовут Антон Шелегеда.
Надежда протянула свою, рассчитывая ответить рукопожатием, однако Антон склонился и запечатлел на ее пальцах поцелуй. Это было неожиданно, и она немного смутилась.
Пока Шелегеда сидел в кресле, все в нем казалось несимпатичным: рубашка в мелкую клетку, винтажная желтая бабочка и вытертые туфли цвета малины. Но как только встал, в нем тотчас обнаружились обаяние и какая-то внутренняя, нервная сила, способная себе подчинять.
– Очень приятно. – Надежда высвободила руку и спросила: – Зачем вы хотели меня видеть?
– Мне нужен костюм. Или два. Впрочем, давайте сошьем несколько.
– Сейчас позову закройщицу… – Она собралась уйти, но Антон удержал ее возле себя, взяв за руку повыше локтя:
– Постойте! Мне не нужна закройщица. Мне нужен закройщик. Конкретно – Тищенко.
– Он у нас не работает.
– Выходит, что мне наврали? Да нет… – Он недоуменно скривил губы. – Мне об этом рассказал один очень уважаемый человек.
– Анастас Зенонович пока у нас не работает, – повторила Надежда.
– Вы сказали «пока»?
– Тищенко приступит к работе на следующей неделе. Он еще не оформлен.