Пришлось Ларе оттуда съехать. Но перед тем как вытащить из Ивиной комнаты последний чемодан, она дала себе слово обязательно сюда вернуться. Не конкретно в теткины метры, а именно в квартиру, и единственной хозяйкой.
Старая коммуналка была для Лары не только частью приятных детских воспоминаний, которые хочется подольше сохранить, она была ее мечтой. Кто-то мечтает иметь виллу на Канарах, кто-то замок в Шотландии, кто-то двухуровневый пентхаус на Манхэттене, а Лариса Белозерова представляла свое счастливое будущее только в этой квартире. Еще девочкой, лежа на теткиной софе и глядя в потолок с остатками затейливой лепнины, или стоя у окна, из которого открывался вид на старинную улочку, или бродя по коридору, где из-под отошедших обоев выглядывали наклеенные на стены газеты, датированные 1915 годом, Лара ощущала дикий восторг – ведь все это было так не похоже на их типовую квартиру, их дом, их район. Там все безликое, бездушное, никакое, а тут – даже под ободранными обоями история!
Вот это, пожалуй, больше всего Лару и завораживало. Каждый день, входя в кухню, она подолгу стояла у двери, держась за медную ручку, чудом сохранившуюся еще от первых хозяев квартиры. Она трогала ее, и дух захватывало от того, что пальцы касаются вещи из далекого прошлого, а к ней, в свою очередь, прикасались люди, жившие в те годы, а значит, эта ручка все равно что машина времени, соединяющая настоящее с давно минувшим…
В теткиной коммуналке вообще многое напоминало о былых временах: остатки паркета, лепнина, чугунные решетки на крохотном балкончике, оконные рамы, не рассохшиеся и за сто лет. Но мало кто из ее обитателей обращал на это внимание. Они видели уродливые стенные перекрытия, возведенные для того, чтоб из четырехкомнатных хором для одной семьи сделать восемь комнатушек для пяти, утыканную плитами кухню, общую ванную, уборную… А вот Лара именно этого старалась не замечать! Но не получалось – уродующие старинную архитектуру мелочи так и мозолили глаза, поэтому Лариса уже в детстве мечтала, как снесет все перегородки, восстановит лепнину и паркет, как реанимирует камин, разобранный еще в двадцатые. Тогда ее мечты были похожи на маниловские прожекты и даже ей самой казались неосуществимыми. Но времена изменились, расселять коммуналки стало делом обычным, и Лара начала всерьез подумывать о приобретении квартиры в единоличное владение. Одна комната у нее уже была, оставалось выкупить еще семь, и тогда…
Но «тогда» долго не наступало – целых восемь лет! Ровно столько времени понадобилось, чтобы всех расселить. Сначала у Лары просто не было денег, чтобы купить каждой семье по квартире, потом, когда средства появились (она быстро сделала карьеру на телевидении, переквалифицировавшись из помощника редактора в редактора, затем в сопродюсера и наконец в ведущую дневных новостей), закапризничали соседи, требуя несусветных условий проживания, в итоге в уговорах и поисках приемлемых для них вариантов прошли годы. Легче всего, как ни странно, оказалось договориться со старухой Берг. Она сразу согласилась на любую квартиру в любом районе и съехала отсюда первой. Сложнее было с последним обитателем коммуналки – старым пропойцей Андромедычем, по паспорту Андроном Модестовичем Свирским, выходцем из артистической семьи оперных теноров, всю жизнь проработавшим грузчиком Арбатского гастронома. Андромедыч не желал съезжать вообще, к ужасу его дочери и зятя, которым хотелось унаследовать не убогую комнатушку, а отдельную квартиру! Он был слишком стар, чтобы менять место жительства, слишком непритязателен, чтобы мечтать о более комфортных условиях, и слишком общителен, чтобы уехать из района, где у него была масса собутыльников, приятелей, просто знакомых, а также провинциалов, готовых слушать его лекции об истории Москвы и басни о своих выступлениях перед Сталиным…
Поняв, что уломать старика не удастся, Лара сложила оружие и стала ждать, когда «противник» окончит свои земные дни, чтобы потом уже договориться с его наследниками. Ждать пришлось недолго, хотя Андромедыч и не умер. За год старик допился до белой горячки и полного истощения организма (у Ларисы были подозрения, что не без помощи зятя), превратился в лежачего инвалида, который уже не мог вести самостоятельную жизнь. Дочь забрала его к себе на том условии, что Андромедыч согласится на продажу комнаты. Старику ничего не оставалось, как подписать документы.