Где-то глубоко в душе робко блеял третий голосок, направляющий ветер мысли на восточную часть континента, но его быстро заткнули.
Потом мне надоело решать, как быть. Стало скучно. Я просила Агату остаться со мной и побеседовать, и так узнала много новой информации. После «увлекательной» экскурсии Архелии виселица пугала больше всего. Агата подтвердила, что те мертвецы действительно являлись шпионами, внедренными в замок. Все, чего требуют вампиры — верность, и к предателям относятся безжалостно. Их убивали на глазах у жителей замка. Не у всех, конечно: пространство вокруг виселицы, включая тренировочную площадку, не вмещало в себя столько народа. Но каждый хоть раз был на такой казни. После мучительной смерти тела оставляли там на неделю, а потом увозили на болота, где их сжирали разные твари. И то, что лучшие воины, отобранные Эдгаром, тренировались рядом с виселицами, не являлось случайностью. Это каждый раз напоминало им о цене за предательство.
От мрачной темы Агата перешла к более повседневным. Её к себе вызвал Радаман и велел лично сообщить, когда будут готовы мои платья. Он собирался провести мне экскурсию по замку. С повышением Агате стали больше платить, и она практически сразу отослала все деньги родителям. И это при том, что в служанках меньше недели. После заминки она, краснея, призналась, что еще ей щедро доплатил «господин» Радаман за укус. Вроде бы невинно брошенная фраза, но у меня появилось подозрение, что укусом там не ограничилось. Впрочем, дело её.
Архелия приказала каждый день мне в питьевую воду подливать успокоительное в малых дозах, совсем забыв, что я учую его. Пришлось знатно напугать Агату, прежде чем она призналась. Хотя это знание не принесло ничего полезного: подобного стоило ожидать, а в ответ что-то сделать я была не в силах.
Катрей никак не проявлял себя. Не просил мне что-то передать, не звал на ужины и даже Агата ни разу о нем не упомянула, словно Старейшего нет в замке. Тем не менее, он никогда не покидал моей головы. Вся его свита, пусть и была пугающей, не являлась загадкой. Они были человечны настолько, насколько это вообще возможно. Эдгар — озлобленный воин, Архелия, пусть и вела себя неуравновешенно, просто пыталась скрыть свои истинные чувства, пока не до конца понятные мне. Даже Радаман вел себя дружелюбно и в какой-то мере невозмутимо, но было в нем что-то, доказывающее: в любой момент он сможет взять себя в руки и сделать то, чего от него требует долг. Но Катрей… Трудно разгадать его. Его убийственная холодность в первую встречу, едва ли не мгновенно превратившаяся в жажду крови, говорила о внутреннем монстре. Но за ужином он вел себя вполне миролюбиво, даже напомнил о том, чтобы в моей комнате хорошо топили камин. Можно было списать это на заботу о сохранности своей будущей любовницы… Но с чего он вообще решил сделать меня ею? Что такого произошло в первую встречу, что он изменил свое решение? Самое логичное предположение, которое я смогла придумать — ему скучно, а моя спонтанная угроза убить его подстегнула его страсть. Вполне возможно, что бессмертные осознанно идут на риск, чтобы испытать новые ощущения. Ну тогда Катрей ошибся: та фраза обуславливалась страхом скорой смерти, и не больше. Нет, конечно, погибели ему я желаю всей душой, но навряд ли я сумею сделать это сама.
Когда через пару дней служащие вампиры под предводительством Сидны внесли в комнату ворох одежды, я решила, что жизнь в Серрате ничуть не хуже, чем в Агеноре. Тут, по крайней мере, не следят за каждым моим шагом и не помыкает мачеха. Если бы покровительство вампиров не означало, что придется делить постель с Катреем, я была бы счастлива.
Сидна, оказывается, действительно прислушивалась к моим словам: среди платьев мало было черного цвета. Фасоны тоже отличались. Рядом с простыми теплыми платьями из шерсти находились пышные, требующие корсета и кринолина. Или, к примеру, на одних были короткие рукава-воланы, на других длинные, скрывающие руки до запястий.
— Не перестаю радоваться, что в Серрате и Брейгеле смешиваются все стили континента, — заметила Сидна, помогая мне завязать корсет, чтобы примерить бальные платья. — И вычурность Родерона, и лаконичность Каринтии, и простота Свободных земель. Даже дерзкая открытость Стаабской империи, хотя кроме леди Изабель никто не решался. — Она тут же замолкла и сосредоточилась на работе.
Помимо типичных платьев, тут присутствовали свободные рубашки, жилеты и сюртуки почти мужского вида, вкупе с этим и несколько пар штанов.