— Нет, — с трудом выдавила я, чувствуя, как грудь болезненно сдавило от слов Катрея. — Не хочу.
— Я не сомневался. — Жесткая усмешка сделала его лицо еще более пугающим. — Под моим покровительством ты не станешь безголосой куклой, клянусь. Я дам тебе шанс стать свободной, дам тебе возможность проявить свою силу. Ты будешь продолжать заниматься: уроки истории, географии, этикета и прочее, что изучают аристократки. Будут и другие занятия, которым благородных леди не учат. Я помогу развить твои таланты, твою силу и волю. Возможно, ты поймешь бессмысленность свободы. Возможно, найдешь себе цель, ради которой будешь бороться до конца. И тогда я дам тебе право выбора, которого ты так хочешь.
Холодные пальцы с подбородка опустились на шею, захватывая в тиски. Катрей преодолел то маленькое расстояние, что разделяло наши губы. И сердце ухнуло вниз вместе с телом. Я бы упала прямо на землю, если бы мужские руки не обхватили меня за талию в последний момент. Катрей быстро разорвал этот легкий поцелуй, но мурашки уже разбежались по всему телу. Это был какой-то особый страх. Страх вперемешку с… чем?
— Всего секундное прикосновение губ, а ты уже лишаешься чувств, — усмехнулся Катрей, блуждая темными глазами по моему лицу.
С трудом сглотнув, я положила руки на его плечи и мягко отстранила. Ноги еще пошатывались, но почти вернули равновесие. Чего нельзя сказать о сердце: оно колотилось, как бешеное, и не желало успокаиваться.
— Это… это… от неожиданности… и волнения… — растерянно пробормотала я, сделав пару шагов в сторону фонтана. Хотелось запустить руки в холодную воду и плеснуть себе на лицо, чтобы остудить неожиданно пылающие щеки. Да ладно, я ведь уже целовалась, и гораздо более откровенно, хотя до постели так и не дошло, конечно. Почему же сейчас так неловко?
Катрей выпрямился и убрал руки за спину.
— Ты все еще боишься меня, — констатировал он. Боюсь? Не то слово! За последние три ночи его клыки, вгрызающиеся в мою шею, раз пять выбрасывали меня из сна. — Мы исправим это. Отныне каждую ночь, перед рассветом, ты будешь приходить ко мне в спальню.
Я посмотрела на него с таким безграничным ужасом, что он насмешливо улыбнулся. Удивительно, но вышло это довольно по-человечески, словно на миг он перестал быть отстраненно-холодным вампиром.
— Мы будем ужинать наедине, и ничего более, — успокоил он. — После ты будешь отправляться в свою постель, пока сама не решишь иначе.
Уж не беспокойся, Катрей, я оттяну этот момент как можно дальше.
Он без труда прочел мои мысли, увидев выражение лица, но комментировать не стал. Медленно махнул рукой влево, предлагая мне прогуляться по саду.
— Вы так и не сообщили отцу о моем присутствии? — в какой-то момент поинтересовалась я.
Мимо нас прошли красивые вампирши, всем своим видом демонстрируя заинтересованность в Катрее, который их то ли не заметил, то ли из вежливости он не отвлекался, всецело погрузившись в беседу.
— Я буду тянуть с этим как можно дольше, — признался Катрей. — В идеале — он узнает о твоем местонахождении лишь после того, как заключит со мной мирный договор.
— Медон Агенор никогда не покорится вампирам, — возразила я.
Катрей покачал головой и промолчал. Чутье мне подсказывало, что распланировал он все тщательно, и наверняка у него есть рычаги давления. Однако тут же противоречие: можно было бы попробовать манипулировать отцом, угрожая моей жизни, но Катрей не собирается этого делать. Может, у него есть более серьезное оружие?..
— Послезавтра состоится прием, — неожиданно перевел тему он. — Ничего особенного, просто развлечение для вампиров Серрата. Я бы хотел видеть тебя там.
— Оборотень на пиру вампиров вызовет кучу вопросов, — усмехнулась я, но улыбка тут же исчезла с губ, когда пришло осознание: Катрей не пугал так, как раньше. Теперь я чувствовала рядом с ним если не спокойствие, то уверенность в своей безопасности. Вот ирония… Прогнав прочь странные мысли, я поспешно добавила: — Но если вы этого хотите, то я приду.
— Ты постоянно перескакиваешь с «ты» на «вы» и обратно. Остановись на первом варианте, — велел Катрей.
— Как скажете… скажешь, — исправилась я и выдавила неискреннюю улыбку, впрочем, оставшуюся незамеченной. Больше Катрей не проявлял интереса к беседе...
Уже вечером, ерзая в постели, я поняла две вещи. Во-первых, сегодня Катрей был чрезвычайно общителен. Ведь кто-то же говорил мне, что он угрюм и молчалив. Или Архелия, или Агата, не помню… Но сегодня он был другим, причем стал разговорчивым лишь наедине. А во-вторых, слова Катрея о свободе заставили меня задуматься. Еще утром участь его фаворитки казалась вынужденной мерой, потому что лучшего выхода не было видно. Тогда я просто смирилась с судьбой. Но теперь… Как и предсказал Катрей, я нашла себе цель, к которой буду стремиться. Да, пусть слишком рано, но и шаги будут мелкими и осторожными. Я сделаю все, чтобы больше не зависеть ни от кого, даже если ради этого мне придется некоторое время поиграть роль безвольной жертвы.