— Меня радует твоя уверенность, учитывая, что ты раньше не общалась с вампирами.
— Что? А… — Я не сразу вспомнила, о чем была речь. — Если твои подданные не слишком отличаются от подданных отца, я справлюсь.
Катрей медленно опустил голову, принимая мои слова. Он отрезал часть от тушеного зайца и без лишних слов положил сначала мне, а потом уже себе. Я невольно улыбнулась. На некоторое время мы замолчали.
— Что ты читаешь? — вдруг спросил он. В гнетущей тишине звук голоса прозвучал подобно грому.
— Прошу прощения? — я удивилась и впервые за вечер встретилась с ним взглядом.
Катрей откинулся на жесткую спинку стула и уточнил:
— Книги. Что предпочитаешь?
Я тщательно прожевала кусочек сыра. Вопрос был довольно неожиданным сам по себе: я ожидала, как и в прошлый раз, тяжелой тишины и равнодушного прощания. Однако в этот раз Катрей решил проявить интерес и поддержать беседу. Неужели в кои-то веки у Великого и Ужасного хорошее настроение?
— Практически все. От древних философов до современных поэтов. В том числе революционное направление нынешней каринтийской литературы после переворота и возвращения трона Карионам.
— Строго говоря, Карионы никуда не уходили, — заметил Катрей, взяв в руку кубок с вином. — Диан Гедон, захвативший Каринтию, женился на младшей принцессе и на законных правах стал королем.
Я резко качнула головой и горячо отметила:
— Ну да, на законных основаниях. После того, как убил короля, его наследника и старшую принцессу.
Катрей пожал плечами и отпил из кубка. На его бледных губах осталось немного красного вина, вызвав немедленную ассоциацию с кровью. Конечно, до тех пор, пока он медленно не облизнул губы.
— Как оказалось в итоге, Каролина выжила. Даже сумела отомстить убийце отца и брата, — поймав мой взгляд, Катрей добавил: — Я внимательно следил за её действиями. Каролина окружила себя бесстрашными, пусть и вспыльчивыми пиратами, сумела договориться с недружелюбными ликаонцами и даже заключила временный союз с Родероном, настроив всех соседей против Диана Гедона. И сейчас, оказавшись на троне, она проводит очень грамотную политику. Я искренне восхищаюсь этой молодой женщиной.
Я была согласна с Катреем. Новости об успехах Каролины Карион доходили и до нашего замка. За ужином частенько отец со своими приближенными до хрипоты обсуждал её стратегию, практически безграничный потенциал магии и непробиваемую уверенность. Каждый раз я притихала и внимательно слушала их, испытывая теплое чувство гордости в груди. Да, мы с Каролиной были родственниками, пусть и неблизкими: наши матери — двоюродные сестры. Но почему-то само понимание того, что у меня общая кровь с этой великой королевой, делало Каролину очень родной.
— Но вернемся к книгам, — сказал Катрей и продолжил: — Наш с тобой интерес к каринтийской литературе схож. Во время правления короля Диана подпольные издательства постоянно выпускали сборники с революционными стихами. При Каролине они немного присмирели, но в любом случае поэты впервые за много лет почувствовали свободу. Полузапретные ранее темы, такие как власть и народ, рабство, несправедливая жизнь, сейчас переживают лучшие годы. И Каролина спокойно все воспринимает, даже критику в свой адрес. Не удивлюсь, если лет через сто или двести это время назовут золотым веком каринтийской поэзии.
Катрей вполне спокойно воспринял недоверие, не желавшее исчезать с моего лица. Он все так же размеренно жевал еду, запивал её вином, давая мне возможность переварить услышанное. Да уж, удивительно — слишком мягкое слово. Я изучала литературу, как и подобает дочери лорда, но никогда не находила достойных собеседников. Мачеха и её дочь Мэри при виде меня изящно кривили носики, младшая сестра Джиал была равнодушна к поэзии, а мужчины в замке считали это занятие «женской глупостью». Кто бы мог подумать, что впервые насладиться беседой о поэзии я смогу с вампиром?
— Вы так уверены, что наши потомки оценят нынешнюю литературу, — заметила я и чуть подалась вперед. Последние капли страха исчезли под разрастающимся любопытством.
Катрей встретил мой взгляд, и черты его чуть смягчились. Он сам долил себе вина и отставил бутылку в сторону.
— Я пережил не один расцвет литературы, так что мне не трудно делать предсказания по этому поводу.
Я с трудом представляла, каково это — видеть расцвет и угасание империй, литературы, живописи. Иметь возможность познакомиться с великими людьми, неторопливо и тщательно изучать весь мир без страха не успеть. Сколько возможностей… Наверное, это первый раз, когда я задумалась о положительных сторонах жизни вампира. Столько всего можно увидеть, узнать…
— Боюсь, сегодня нам не хватит времени обсудить всего, — вдруг улыбнулся Катрей. — Я вижу блеск в твоих глазах, и с удовольствием удовлетворю любопытство. Есть у меня парочка историй о писателях прошлого, которые повергнут тебя в шок… К сожалению, сейчас у нас почти нет времени. Гости уже собираются, и вскоре наш выход.
Я впервые за все время сделала глоток вина и чуть поморщилась. Кислый вкус свел скулы, и хотелось совершенно не по-аристократически скривиться.
— Не нравится? — Моя реакция была моментально замечена. Катрей чуть свел брови, и почему-то подумалось, что это может стоить жизни тому, кто подал вино. Это паранойя или здравый смысл?
— Нет-нет! — воскликнула я, покачав головой. — Вино чудесное… наверное. Просто я не очень люблю алкоголь.
Пальцы сами схватили уголок скатерти и начали мять его. Не знаю, чего я ожидала, но спокойный ответ Катрея удивил:
— Хорошо, в следующий раз я велю подать сок.
Мы закончили ужинать, и Катрей, встав, галантно подал мне руку. Коридоры слились в одну сплошную линию под гнетом мрачных мыслей. Я мысленно подобралась, приготовившись к ужасам вампирского бала. Да и сам Катрей стал привычно холодным и отстраненным, едва заметная теплота в глазах исчезла.