— Вы не расслышали? Чего вы от меня хотите?
— Защитить тебя. Фацелия, доченька, я всего лишь хочу тебя защитить и обучить всему, что умею. Я едва не опоздал. Как Эйдан обманул меня, представив тебя своей невестой! Как ловко обвел вокруг пальца, я хорошо его учил.
— Я вам не верю.
— Разве он не предлагал тебе отказаться от магии?
А ведь предлагал… предлагал! Точнее, я сама ему это предложила.
— Фацелия, да сядь же ты, поговорим спокойно. Мне есть, чем с тобой поделиться.
65
Поверить отцу после всего? Смех и только. Но я добровольно вошла в логово хищника, глупо брыкаться и строить из себя жертву. Села на край мягкого кресла и постаралась унять бешено бьющееся сердце. Я не чувствовала с этим стариком ничего общего. Никогда не думала, кто мой отец, но сейчас видела напротив себя мужчину, в чьих чертах смутно угадывались мои и не чувствовала ничего, кроме отвращения, страха и разочарования.
— Что будешь пить?
— Я ничего не буду пить, господин Каллохен. Если вы не такой злодей, как мне пытаются внушить, тогда отпустите Эйдана и Джейдар, тогда я соглашусь с вами поговорить.
Мужчина улыбнулся и вальяжно откинулся на спинку кресла, изящно, невзирая на возраст, закинув ногу на ногу. Острые носки его лакированных туфель смотрели к выходу, а рядом с деревянным подлокотником кресла стояла трость. Ее навершие в форме головы льва вызывало леденящий трепет.
— Отличный ход, дорогая. Отличный. Мне нравится, как ты строишь диалог. Резко, дерзко, четко диктуя свои правила. Я соглашусь снять наказание с твоих сестры и брата, если ты выполнишь для меня кое-что.
Я ожидала чего угодно. Что отец признается во всем и попытается чем-нибудь оправдать свои злодеяния. Расскажет, что искал меня чтобы любить и заботиться. Честно, я бы во многое могла поверить, многое была готова принять, но Каллохен превзошел мои ожидания. Он, с блестящими от слез глазами, рассказал душещипательную историю своей болезни, требующей подпитку тьмой. Якобы много лет назад он оступился и продал душу Тьме, а теперь вынужден каждый год приносить ей в жертву значительный поток силы, иначе она утащит его за грань. И, де, он все хорошенько рассчитал, и по всему выходило, что собственных сил для оплаты ему хватит ненадолго, а другие темные для этих целей не годятся. Тьма требует силу его крови.
— Милая, — подытожил Каллохен, отталкиваясь от спинки кресла и подаваясь ближе. — Дети совершают ради родителей большие подвиги. Дарят им почки, часть печени, кровь, силу… неужели ты пожалеешь для отца немного тьмы?
Я смотрела на старика не мигая, а потом не выдержала и расхохоталась. Это поначалу было смешно. Через несколько минут пришел гнев, но и он быстро сменился новым чувством. Болью. Только я никогда не покажу этому великому актеру и жулику своих слез.
— То есть… все это… весь этот спектакль… вам нужна моя сила, чтобы расплатиться по давно заключенной сделке?
— Молодости свойственны ошибки, Фацелия. Уверен, ты и сама совершила немало глупостей, за которые раскаиваешься.
Да, например, я сожалею, что шагнула в этот дурацкий портал.
— Что вы попросили у Тьмы?
Старик моргнул, словно не понял вопроса.
— Вы сказали, что заключили сделку с Тьмой и теперь вынуждены ежегодно платить ей дань. Что вы попросили?
— О чем может попросить молодой маг, дорогая?
— Сила? Власть? Деньги? Любовь женщины?
— Наверное, я попросил слишком много…
— Вы попросили все сразу, — осенило меня. — Невероятно! Вы прожигали жизнь, получая от нее все, чего так хотели, а теперь я должна за это заплатить? Серьезно?
— Должна — неправильное слово, — мягко, словно извиняясь, проговорил Каллохен. — Я не смею ни к чему тебя принуждать, Фацелия. Я всего лишь прошу… От тебя зависит, будет ли жить твой отец, или погибнет. Дашь ли ты мне шанс узнать тебя, доказать, что я не такое чудовище, как тебе, должно быть, нарисовали.
Не сметь, Фацелия! Не сметь верить его лживым речам. Может по крови он тебе и отец, но на деле — незнакомец. Я понятия не имею, что у него в голове!
— Я слышала, у вас немало детей. Почему вы не попросите о помощи Эйдана, Джейдар или других?
— Эйдан уже помогал однажды, взять с него дань второй раз не получится, а силы Джейдар недостаточно. К сожалению, тьмы в ней практически нет. Она унаследовала силу и особенности дара своей матери. В тебе — моя кровь. В тебе — моя сила. Именно моя, понимаешь? Я всю жизнь искал тебя, — на глазах Каллохена выступили слезы, а мое сердце дрогнуло. — Всю жизнь. Твоя мать сказала, что ты умерла при родах. Ты понимаешь, как жестоко она меня обманула? Несколько лет я не находил себя от горя, а потом… оказался в Шаэрском монастыре, где покорительница Ветров открыла мне страшное: моя дочь жива. Она не просто жива, но ей приходится выживать. Я искал тебя, но твоему дару не дали раскрыться. Только по недавним вспышкам я смог найти тебя, Фацелия. И теперь никому не позволю причинить тебе вред! То, кто ты есть — это дар. Это определено природой, и не твоей матери решать, какой ты должна быть.