— А кто такой Энох? — спросила несмело, уводя разговор от щекотливой темы. — И, если вас, конечно, не затруднит, вы бы не могли… меня… на пол?
Желтые ленточки зрачков расширились, и я рухнула на пол с высоты нескольких метров. Было больно, но всяко лучше, чем в объятиях смерти. Бледно-синяя Джей помогла мне сесть и прислониться спиной к каменному ложу.
— Эно-ох, — пропела богиня, если можно так выразиться, с теплотой в голосе.
Это теплота — как запах гвоздики морозной ночью — терпкий, пряный, острый, и не поймешь, нравится он тебе или раздражает.
— Энох был моим любимым смертным. Сильный, уверенный в себе. Он брал, что хотел и имел все. Но однажды на его пути повстречалась светлая дриада…
Змея цокнула языком и, кажется, недовольно фыркнула.
— Он мог выбрать любую. Абсолютно любую! Все девушки были готовы упасть к его ногам, но Эноху приглянулась именно Иларис — старшая дочь королевы дриад, наследница трона. Запретный плод самый сладкий, — искушающе произнесла Тьма и свила тело в тугие кольца, на которые уложила огромную черную башку. — Его и вкусил мой Энох. Как полагается, дриады были против, едва не разразилась война. Мать спешно призвала Иларис на трон, в надежде, что дочь образумится и зову сердца предпочтет зов разума и долг. Тогда мой подопечный придумал ритуал обмена силой. На трон дриад не может взойти темная, а обмен силами между смертными невозможен, — змея сделала долгую паузу и добавила с гордостью: — был невозможен. Сперва это удалось Эноху, а теперь и Ардену Хейдену.
Это все, конечно мило, и я даже обойдусь без селфи и автографа, но можно уже я поползу на выход? Пожалуйста?
Красноречивые взгляды в сторону входной двери, увы, не работали. Тьма не понимала намеков и, присев на свободные уши, трепалась, трепалась и трепалась с остервенением семидесятилетней бабульки, по болезни пропустившей неделю лавочных посиделок у подъезда. Накопилось у нее немало и единственное, что полезного я услышала — это наша связь с Арденом. Получается, что теперь я действительно светлая, а он, выходит…
— Темный! — меня будто током ударило. — А организм Ардена выдержит тьму? Он же был светлым, он же… как же… и ритуал…
— Кто знает, — беззаботно фыркнула Тьма. — Вы лучше послушайте, как я в молодости жгла сердца молодых архимагов, являясь к ним в образе желанных ими девушек. Например, Жезар…
Мы с ребятами переглянулись и беззвучно застонали, воздев глаза к потолку. На фоне произошедшего я и не подумала, каково Ардену. Вдруг он упал? Вдруг плохо себя чувствует? Вдруг ему нужна помощь, а я сижу здесь и слушаю эротические рассказы многовековой развратницы, без возможности выйти, да хотя бы по-маленькому, как в третьем классе.
- Многоуважаемая Тьма. Вы не поймите нас неправильно, но…
Я осеклась, встретившись с безумным взглядом красноглазой змеи. Сглотнула. Нервно улыбнулась. Моргнула.
— Твой папаша мудак, — невпопад заявила Тьма.
Впрочем, мне ли жаловаться.
— Я знаю.
— И он никогда не любил тебя.
— Я догадывалась, — усмехнулась, с сожалением глядя на безжизненное лицо Каллохена.
Он все же дал мне жизнь и, признаться, я испытывала к нему жалость. Человечность во мне не умерла вместе с ним.
— Это его и сгубило. Говорят, что любовь делает смертных слабыми. Но подумай, там, где одни видят слабость, на деле скрыта великая сила.
С этими словами Тьма просто растворилась в воздухе, будто ее и не было вовсе. В комнате повисла звенящая тишина, она ударила по ушам оборвавшейся гитарной струной, даже хотелось закрыть уши ладонями.
— Свалила-таки, наконец, — выдохнул Эйдан и дернулся, получив подзатыльник.
— Хамло! Не повторяй отцовские ошибки! — шикнуло из пустоты и некоторое время мы сидели молча, во избежание.
Пусть богиня и ушла, но ощущение взгляда в спину, промораживающего до костей, не покидало.
74
— Может уже… — шепотом предложила Джей, кивнув на выход.
— Для начала подкрепись.
Я протянула подруге запястье. Вампиру для быстрой регенерации нужна кровь, но Джейдар мотнула головой и бросила взгляд на Эйдана.
— Не нужно. Идемте.
Дом Каллохена больше напоминал убежище психа-маньяка. Без Эйдана, прожившего здесь несколько лет, мы бы не выбрались наружу, преодолев всевозможные лабиринты-иллюзии, смертельные ловушки, и обманные переходы. Еще повезло, что будучи параноиком, отец почти не держал слуг и охрану, не пришлось отбиваться. Наши силы были на исходе, и на улицу мы буквально вывалились, жадно глотая свежий воздух. В сравнении с прелым воздухом замка, он кружил голову и казался невыносимо вкусным, хотелось надышаться им впрок. Мы повалились на мягкий газон и рассмеялись. Рвано, хрипло, истерично, сквозь слезы. Не верилось, что мы выбрались из этой переделки, что повстречали саму Тьму и унесли от нее ноги.