— Красавец… Давно не встречались с тобой. Не гуляй здесь, не надо, — ласково попросил Рихард, поглаживая зверя по клыку. — Иди на юг. Там раньше наступит весна.
Вепрь задумчиво изучал странное существо. На него нахлынуло небывалое спокойствие, подобного он не испытывал давно. Даже голод, вечный спутник вепря, исчез.
— УХОДИ! — приказал герцог. Сопротивляться силе голоса вепрь не мог — спокойствие сменилось жгучим желанием перемен.
Зверь медленно обошел человека. Отвернувшись, он сразу забыл о его существовании, полностью отдавшись желанию отправиться в южные земли, где теплее и растет много сочных вкусных кореньев и грибов. Рихард наблюдал, как он трусит при свете молодой луны прочь от лагеря, оставляя глубокие следы, заполненные ледяной водой. За ним веселой гурьбой семенили непоседливые поросята.
Неожиданно пронзительный полный боли визг нарушил спокойствие ночи. Так громко и несчастно мог кричать только смертельно раненный зверь. Вепрь тотчас стряхнул овладевшее им наваждение и понесся на помощь. Болотные вепри — ответственные родители, не знающие страха и не отступающие ни перед чем, если их потомству грозит опасность. Визг доносился со стороны лагеря, а это не предвещало ничего хорошего. Рихард бросился за вепрем, полный недобрых предчувствий, но тот бежал куда быстрее и раньше него оказался в лагере. На мгновение яркий свет костра ослепил его, он замер, едва успев подняться на пригорок. Заколотый поросенок лежал прямо у ног.
Глухо хрипя, вепрь осторожно понюхал мертвого поросенка. Запах крови ударил ему в голову. Касаясь клыками земли, он бросился бегать по пригорку, ломая узловатые стволы ольхи как тростинки. Безумная скорбь овладела им. В лагере поднялся гвалт. Мотая клыками из стороны в сторону, вепрь сносил хлипкие преграды на пути. Истошные крики людей смешались с ржанием лошадей. Зверь уже успел разгромить стоянку, когда подоспел Рихард. На земле валялись растоптанные пожитки, хворост, лошадь со сломанным хребтом. Вепрь насадил на клык воина, защищавшего короля и отбросил в сторону как сухой лист. Фридо с обнаженным мечом приготовился принять смерть.
— СТОЙ! — крикнул Рихард вепрю, подняв обе руки.
Вепрь резво развернулся и побежал на него. Герцог не двигался с места. Что-то заставило зверя остановиться. Животное в остервенении визжало, хрипело, вспахивая землю мощными копытами, но не могло коснуться Безмолвного герцога.
— ТИХО! Успокойся, — Рихард положил руки на голову вепря и тот затих. — У тебя есть еще поросята… — он заглянул в черный затуманенный глаз вепря. — Забудь запах крови… ИДИ.
Животное качнулось, переминаясь с ноги на ногу, и задевая ветки деревьев, как ни в чем ни бывало, пошло прочь, не замечая растоптанного им же самим поросенка. Рихард на прощание погладил горячий тяжело вздымающийся бок зверя.
— Хозяин… — Воин, отброшенный кабаном, пытался приподняться, прижимая к разорванному боку выпавшие внутренности. У него был распорот живот и проколото легкое. На губах выступила кровавая пена.
— Кейль! — герцог бросился на помощь.
— Не смог… Я… — страж пытался говорить, но сил не осталось.
— Кейль, — герцог склонился над ним, обхватив за плечи.
— Холодно…
— Ты умираешь.
— Хозяин? — в воздухе повис невысказанный важный вопрос.
— Ты хороший человек, Кейль. Я запомню тебя.
— Спасибо…
Успокоенный страж улыбнулся, услышав самое главное. Теперь ему было не страшно. Рихард крепче сжал руку воина, наблюдая, как жизнь стремительно угасает в нем, утекая вместе с горячей кровью. Герцог смотрел, как стекленеют его глаза и думал о том, что ему предстоит вернуть его туда, откуда пришло все живое — в стоячую мутную воду родных болот. Кейль ушел раньше, чем следовало, но такова жизнь.
Рихард пробудился от забытья и услышал брань, стоны раненых, голос Фридо, зовущего его по имени. Люди приходили в себя после устроенного болотным зверем разгрома.
— Жди здесь, — безразличным тоном бросил Рихард королю, поднимая тело Кейля.
Фридо что-то эмоционально говорил ему вслед, но был проигнорирован. Герцог ушел в темноту и вернулся в скором времени уже без тела. Стражей всегда хоронили быстро и без церемоний, без сожалений отдавая топи то, что ей принадлежало.