– Не смейте ранить моего спутника, – еще никогда травница не слышала в своем голосе такие стальные ноты. Уна могла поклясться, что предводителю лесного народа не часто отдают приказы. Возможно, именно поэтому Финна всего передернуло от ее слов, но через несколько мгновений он все же согласно кивнул. Казалось, что он был не из тех, кто привык подчиняться так просто, особенно – обычной девчонке, но Уну это не волновало. Она знала, что сейчас имеет право отдавать приказы. И травница собиралась этим воспользоваться, пока энергия внутри нее не сломила ее сущность полностью. – Мы сейчас же уйдем, и вы не будете нас преследовать, это ясно?
Наступила томящая тишина. Время шло слишком медленно, растягивая минуты в часы и часы – в столетия. Финн все молчал, словно выжидая определенный момент. Казалось, он догадывался, что долго травница не сможет удерживать в себе такую энергию.
Уна ощущала лишь боль во всем своем теле, струящуюся потоком по ее венам, будто это не Мартина, а ее пронзили стрелы. Не две стрелы, а сотни и тысячи. Или не стрелы, а осколки стекла. Тысячи ледяных осколков, пронзившие ее тело, – именно такую боль ощущала сейчас Уна. Каждой клеточке ее организма, казалось, было невыносимо. Зеленоватое свечение стало мерцать, пропадая, и травница ясно ощутила, как ее дыхание сбилось. Было все сложнее и сложнее удерживаться себя в сознании. В глазах стремительно темнело, а Финн все молчал. Он с каким-то жутким интересом наблюдал за тем, как Уна борется с навалившейся на нее силой. Казалось, что вожак лесного народа прекрасно знал, что последует в следующие несколько минут.
Сначала травница не поняла, от чего так болят ее колени. Секунду назад она была на ногах, но теперь уже стоит на коленях, а камни и корни деревьев больно врезаются в ее кожу. Потом голову Уны пронзила очередная острая вспышка боли, и стало действительно все равно. Схватившись за голову, травница попыталась заставить себя бороться, но ничего не получалось. Борьба была бессмысленна.
Спустя несколько мгновений Уне показалось, что она оказалась в бескрайнем море спокойствия. Ничего не было важнее, чем оставаться здесь. И больше не было ни боли, ни мыслей. Было только умиротворение, растекающееся по ее телу приятной негой. И это было прекрасно.
Когда Уна потеряла сознание, упав прямо на холодную землю, Мартин попытался подползти к ней, но ему этого, конечно, не позволили. Финн быстрым шагом подошел к девушке и аккуратно присел рядом с ней.
– Удивительно. Такая легкая и хрупкая, а выдержала такую силу, – пробормотал Финн, с интересом всматриваясь в лицо Уны. Удерживая ее одной рукой, он убрал прядку каштановых волос с лица девушки и провел пальцем по ее щеке.
– Не смей, – отчаянно зарычал Мартин, но Финн лишь скривился и кивнул кому-то из своих людей. Он легко поднял Уну с земли и аккуратно взял ее на руки. Посмотрев на Мартина, Финн не смог удержаться от победной ухмылки. Такой самоуверенный воин сейчас полулежал в его ногах, с ненавистью смотря снизу вверх.
– Вырубите его, – проговорил Финн, и за мгновение до удара Мартин услышал, как тот добавил, – но не убивайте. Он важен для Слышащей. Возьмем его в лагерь.
Вокруг было бескрайнее море спокойствия и уюта. Уна плыла по волнам, совершенно не ощущая ни ветер, ни холод, ни своего собственного тела. Взгляд ее янтарных глаз был обращен к голубому небу, на котором сверкало такое приятное и теплое солнце. Уна чувствовала себя замечательно. Даже больше – она чувствовала себя счастливой. Ничто не могло омрачить ее мысли, которые сменялись со скоростью света, но совершенно не вызывали головной боли.
– Зачем ты сопротивляешься, дитя? – прозвучал знакомый женский голос. Уна не подала виду, что услышала вопрос. Ей не хотелось вступать в дискуссию, объяснять кому-либо, даже богине леса и трав, почему перспектива быть Слышащей – совершенно ее не интересует и не вдохновляет. И если тишина в данный момент полностью удовлетворяла Уну, то богиню трав и леса такой исход явно не устраивал.
Небо за сущие секунды заволокло темно-фиолетовыми тучами, и травница с тяжелым сердцем смогла уловить лишь последний луч солнца, который почти ослепил ее. Девушка прикрыла глаза, но уже через мгновение их распахнула – она снова чувствовала. Ее тело было тяжелым и неповоротливым, поэтому приходилось прилагать усилия, чтобы не уйти под воду. Вода. Она стала ужасно холодной, почти ледяной. Холод пробирал до самых костей, и Уна недовольно поморщилась. Богиня леса умела наладить диалог.