Как бы то ни было, на тот момент мистер Хикс весьма гордился собою и тем, как выполняется его последнее задание, и уже предвкушал щедрое вознаграждение из рук прохвостов-работодателей. При мысли о таковых глаза его за дымчатыми стеклами очков довольно сузились; он коротко, сдержанно улыбнулся. Вне всякого сомнения, колесики его интриги уже крутятся вовсю. Кто знает, что найдет он в Солтхеде по возвращении, покончив с крупным, очень крупным делом? Размышлять об этом доставляло Самсону неизъяснимое удовольствие. Теперь при воспоминании о том, как глаза пресловутого молодого джентльмена полыхнули желтым светом, мистер Хикс испытывал не ужас, а скорее умиротворение, ибо знал, что очень скоро сей свирепый взгляд обратится на оченно даже иную цель!
- А почему не Баскет? - осведомился Билли, чье дурное настроение отчасти развеялось, уступив место былой общительности.
- Баскет? - эхом откликнулся Самсон, не вполне понимая, при чем тут их тщедушный приятель из "Клювастой утки" - самодовольно ухмыляющийся джентльмен с кружкой размером с голову, согласно поддакивавший всем и каждому вокруг.
Билли кивнул, выставляя вперед припорошенный сединой подбородок.
- Баскет! - повторил он снова для вящего эффекта.
- Ты хочешь сказать - Баскет вместо Рука?
Билли снова кивнул и хитро завращал глазами цвета стали.
Мистер Хикс оглядел окрестности, словно ожидая, что какое-нибудь дерево или куст выскажутся по поводу этого нелепого предложения.
- Да ты шутишь!
Билли недобро ухмыльнулся и заговорщицки подмигнул. Что, в свою очередь, вызвало взрыв смеха, с каждой секундой набиравшего силу; оба джентльмена веселились от души, но вот Билли на беду угораздило обронить:
- Ого-го! С таким же успехом можно бы завербовать треклятого овцеголового болвана!
При этом замечании Самсон почему-то почувствовал себя неуютно; во всяком случае, резко помрачнел. Его одолевало некое странное, очень странное ощущение - кто-то когда-то, в незапамятные времена, объяснял ему, что оно называется совестью. "Ну, разве не мило", - пробормотал он, давя чувство в зародыше. Размышлять об овцеголовом прохвосте прямо теперь в планы мистера Хикса отнюдь не входило - нет, только не прямо теперь, в час своего триумфа. Все шло так замечательно; еще не хватало, чтобы случайное облачко затмевало солнце его успеха.
Бедняга Самсон! Недолго ему оставалось радоваться. В это самое мгновение нечто вроде вполне реального, осязаемого облака пронеслось над стадом мастодонтов. Тень пала на всадников; мистер Хикс и Билли подняли глаза к небу. Мелькнули черные крылья и кармазинно-красный хохолок: в вышине плыл тераторн.
- Не по душе мне он, - мрачно нахмурился Билли. - Увидеть эту тварь не к добру. Значит, жди теперь неприятностей!
- Да ровным счетом ничего это не значит, разве что в глазах человека суеверного, - возразил Самсон, сам тем не менее не сводивший глаз с улетающего тераторна и изрядно встревоженный. - Это поверье ни на каких фактах не основано, знаешь ли. Тераторны держатся подальше от городов, потому что им там есть нечего, ясно как день. А здесь все оченно даже по-другому. Здесь их дом, так что может быть естественнее, чем встретить одного из них по дороге?
Его спутника эти объяснения нимало не убедили.
- Повторяю: недобрая это примета. Все так говорят!
Мистер Хикс пожал плечами и отвернулся. Синева небес потемнела до более глубокого оттенка; следовало вскоре задуматься о ночлеге. В лицо Самсону ударил порыв ветра. Температура воздуха резко упала, в одно мгновение воцарился ледяной холод, как если бы на окрестности нахлынул бескрайний студеный океан. Мистер Хикс озадаченно оглядел небеса, ожидая увидеть плотную завесу дождевых облаков или грозовой фронт, однако погода по-прежнему стояла на диво ясная. Он оглянулся на Билли; тот медленно закивал, подтверждая: назревает что-то скверное.
- В толк взять не могу, что происходит, - промолвил мистер Хикс, только знаю, что быть такого не может...
Его спутник поднял затянутую в перчатку руку, приказывая всем остановиться. Мистер Хикс, не ожидавший этого, резко натянул повод и уронил вымпельный шест, подавая тем самым знак мистеру Руку. Кислолицый юнец послушно сдержал лошадь и хлестнул вожака ременной плетью по передней ноге. Постепенно остановился весь караван: движение прекращалось по цепочке, пока очередь не дошла до мистера Пилчера с его грузовым фургоном.
- Что там? - спросил мистер Хикс, подъезжая ближе. Седоватый ветеран напряженно прислушивался. Его взгляд скользил по окрестностям, точно луч маяка.
- Что там? - не отступался Самсон. - Что ты слышишь?
- А ты что слышишь? - хрипло отозвался Билли.
- Ничего.
- Ты уверен?
- Да.
- Тогда прислушайся!
Поначалу и впрямь ничего слышно не было; разве что вымпел Билли шелестел на ветру высоко над головой. Одной рукой удерживая шест, а второй схватившись за саблю, Билли внимательно всматривался вдаль.
Мистер Хикс, в свою очередь, придирчиво оглядел сквозь дымчатые стекла далекие багряные холмы. Волнообразные отроги блаженно дремали под вечереющим небом, однако ощущалась в них некая меланхолия, а теперь еще и скрытая угроза.
- Вот оно! - воскликнул Билли, выпрямляясь в седле. - Слышишь?
Вдали раздался смех - глухой и низкий, издевательский и надменный; эхом звеня в холмах, он распространялся повсюду, точно мор.
- Ага, - сдавленно прошептал мистер Хикс. Его застывшее лицо больше чем когда-либо походило на кирпич. - Отлично слышу. Ну и где же этот прохвост?
- Не знаю. Повсюду, черт его дери!
- Да кто ж он? Я никого не вижу. Здесь никого нет.
- Сам дьявол, - еле слышно прошептал Билли.
- Оченно даже необычно, - промолвил мистер Хикс. - Видать, какой-нибудь прохвост развлекается - вот и все.
- Нет же, ничего подобного.
Они снова прислушались, но на сей раз ничего не услышали; багряные холмы молчали. Самсон Хикс глянул на вожака мастодонтов: до сих пор тот послушно брел вперед, вполне довольный своей участью, а теперь вдруг забеспокоился и занервничал. Громотоп то и дело топал ногой и мотал головой вверх-вниз; в горле у него глухо клокотало, точно он собирался затрубить, да не получалось. Прочие животные выказывали те же симптомы, - симптомы, что в глазах мистера Хикса свидетельствовали скорее в пользу гипотезы Билла, нежели его собственной.