— Ага.
— Останетесь, значит, на ночь?
— Останемся, и приготовь две хорошие постели.
Поев, мы отодвинулись от стола, и, когда Жобдобва отвернулся к двери и никто на меня не смотрел, я взял подкову и согнул вдвое, почти до прежней формы. Посмотрел, еще чуть-чуть нажал и, когда хозяин гостиницы подошел к Жобдобва, держал внизу, у своего бока.
— Хорошо у вас готовят, — сказал я, — и эль превосходный. И, меж нами двоими, я считаю вас приятным человеком, а если вы разбираетесь в вещах и не против подзаработать, об этом вы никому не скажете.
Он удивился, не понимая, о чем речь. Я отдал ему подкову.
Он начал говорить, захлопнул рот и зашагал к буфету. Сунул подкову с глаз долой подальше в ящик.
Вошел барышник, подошел к столу и сел.
— Нили с тобой встретится. Прямо перед гостиницей, сегодня на закате. Вон там, где трава.
Я пожал плечами.
— Я не говорил, что встречусь с ним. Что я от этого буду иметь?
— Сделаешь ставку. Столько ставок, сколько захочешь, и твой друг тоже. — Он улыбнулся, очевидно, мысль об этом ему была приятна. — Я думаю, тебе понравится играть.
— Немного я подкопил. — Я подпустил в голос нерешительности. — Ну, а у тебя есть лошади.
— Лошади? — Намек его потряс. — Я не говорил о лошадях! Думал, доллара два…
Я засмеялся. Над ним.
— Перевод времени. Ставлю двадцать английских фунтов против коротконогого серого с тремя белыми носками, буланого и мула.
Его лицо затуманилось, в глазах проступила тревога.
— Ничего подобного я не предполагал. Поставить сколько-то для развлечения, чтобы весело было, — куда ни шло.
Мое презрение было демонстративным.
— Нет уж, извини. Ты ставишь для развлечения, а меня возят мордой по грязи. Тебе весело, а мне? Забудь и думать.
— Не станешь бороться?
— Для твоего удовольствия? Прости, друже, не стану.
— Но я же послал за Нили! Всем рассказал!
— Твои заботы. Мое предложение в силе. Двадцать английских фунтов против троих твоих животных, хочешь — принимай, хочешь — нет.
Он потряс головой, и все на этом. Оставив его в компании Жоба, я встал и нога за ногу вышел наружу. Стоя под нависающей крышей, взглянул на дорогу. На ней появились какие-то всадники, и я настороженно следил за ними.
Подъехали ближе, и я распознал мисс Мейджорибанкс, Макейра и Саймона Тэйта. Молодой человек тоже был с ними, держался слегка позади.
Завидя меня, Тэйт натянул повод.
— Все еще здесь? — Взгляд у него светился подозрением.
— Видите ли, — сказал я, — мы тут малость закрутились. Тут, оказывается, борец завелся, и меня уговаривают на встречу. Только лошадиный торговец этот…
— Кимбл то есть? И чего он?
— Пустозвон, похоже, вот чего. Слюной исходит, чтобы я боролся, а поставить побольше, чтобы мне окупилось варакаться в пыли, его нет.
— Испугался? — Это вступила девушка. Целит в меня этот свой прямой, невозмутимый взгляд.
— Могло случиться. Но вряд ли случилось, коль скоро я этого человека еще не видел. Мне вообще-то бы лучше Перди…
— Перди! — воскликнул Тэйт. — Надо голову иметь не в порядке, такое придумать. Последний, с кем он сцепился, потерял глаз.
— Может, ему нужно преподать урок, — высказал предположение я.
Взгляд мисс Мейджорибанкс стал положительно свирепым.
— Бывают же зазнайки!
— Любезно с вашей стороны обратить внимание, мэм, — жизнерадостно ответил я, — но, по-видимому, от меня требуется сначала сразиться с Нили.
— У вас не будет ни шанса на победу. Я знаю Нили Хола. Он ужасно силен.
— Да, мэм. Но когда я предложил Кимблу двадцать фунтов против двух лошадей и мула, он повернул назад пятками. По-моему, он больше не считает Нили таким уж сильным.
Кимбл вышел из конюшни.
— Неправда! Я принимаю ставку!
Мисс Мейджорибанкс глянула на меня сверху вниз.
— У вас есть еще деньги, молодой человек?
— Десять фунтов.
— Тогда я спорю с вами. Пятнадцать фунтов против ваших десяти, что Нили побьет вас, два туше из трех.
— Мэм, вы уверены, что хотите этого? То есть я не думал…
— Вы не думали, что леди будет биться об заклад? Так вот, многие из них это делают, и присутствующая леди намерена.
— Мисс, — мягко произнес Макейр, — на вашем месте я бы такого делать не стал. Вы же не знаете этого человека.
— Я знаю его достаточно хорошо, чтобы мечтать увидеть, как Нили Хол укладывает его в пыль! — И резко прибавила: — Идемте в дом.
Макейр предложил ей руку, и она сошла с коня, затем прошла мимо меня, точно я вовсе не существовал. В воздухе осталось дуновение слабых, но очень приятных духов.
Нили Хол приехал со своей фермы в телеге. Я увидел его, только когда он сходил с нее перед таверной. Здоровенный увалень, он был несколькими годами старше меня и значительно тяжелее. Лицо его сохраняло мальчишескую мягкость, утраченную мной, и парнем он с виду казался неплохим.
На меня он едва взглянул, и никаких предварительных церемоний не последовало. Мы отошли к месту, заросшему травой, и стащили пальто.
Он проворно сблизился, неожиданно нырнул и пошел мне в колени, замыслив, я бы сказал, перевернуть меня вверх тормашками. Я шагнул в сторону, нажав при этом ему на висок и выведя из равновесия. Он пошатнулся, поймал баланс и атаковал опять.
На ногах он был быстр, хоть двигался неумело и нескладно. Но я хотел выяснить, что же он знает про борьбу. Мы схватывались несколько раз и расходились; толпа разрослась до полусотни, не меньше, и Нили показывал класс перед приятелями. Из его подходов я понял, что ему знаком бросок через спину и известно, как делать захваты головы и удушающий, потому что несколько раз он их, похоже, хотел попробовать.
Он проявлял силу и подвижность, но я сомневался, провел ли он в своей жизни хоть два десятка серьезных матчей. Я резко двинулся к нему, но, когда протянул руки, под моей ногой повернулся камень, сбив меня самую малость, и он обхватил меня рукой за голову и сжал. Затем принялся передвигать захват с расчетом, чтобы его бицепсы пришлись мне поверх ушей, а предплечья — на горло.
Я просунул руку между его широко расставленными ногами, ухватил за ягодицу, а левую руку уронил ниже колена и резко отогнул его ногу назад, оторвав от земли. Затем, сильно напрягшись, швырнул его через свое плечо, и оба мы упали… только он приземлился на голову. Я волчком обернулся назад, упал на частично оглушенного противника и прижал к земле.
— Первый бой выиграл Джон Даниэль! — крикнул Макейр.
Подержав побежденного еще немного, чтобы показать — ошибки нет, я встал.
Нили за мной, слегка покачиваясь на ногах и внимательно ко мне приглядываясь. Удивленный и растерянный.
По-моему, лишь трое поняли, что именно произошло: Макейр, Саймон Тэйт и трактирщик.
— Никогда еще своими глазами этого не видел, — потихоньку прокомментировал Тэйт. — Думал, ты уже проиграл.
— Он тоже так думал, — коротко ответил я.
Наступил период отдыха. Я вытер лицо мокрой тканью, потом стоял и ждал. Напротив, с другой стороны небольшого круга зрителей Нили возбужденно засыпали советами. Вся польза, что закрутят ему извилины, а то я не знаю.
Крикнули время. Мы настороженно пошли вокруг друг друга кругами. Очень сильный и быстрый, мой противник теперь проявлял больше осмотрительности. Едва ли он лучше остальных понял, что с ним случилось, но повторения не жаждал.
Он изобразил выпад, и последовавший действительный выпад я прозевал. Стремительно подсек меня, и я крепко ударился о землю лопатками, однако выбросил ноги вверх и перекувырнулся, сразу оказавшись на ногах. Уметь падать — целое искусство и первое, чему меня научили в детстве. Как упасть, как смягчить удар, как быстро подняться в позу обороны.
Когда я брякнулся, Нили решил, что я готов, и кинулся ко мне. Так что, встав после переворота, я угодил головой прямо в замок. На сей раз я напирал на него, поэтому продолжил движение и свалил его на спину. Он прихватил меня с собой и, только я высвободился и начал подниматься, врезался мне в ноги, и я снова растянулся. Он тут же очутился сверху. В тот момент я пытался повернуться, и он пришпилил мои лопатки к земле.