— Навряд ли. Правда, одет он был, как богатый. Кто-то хорошо постарался, чтобы его пришлепнуть.
Разговор доходил до меня через распахнутую крышку, но ничего не значил. Я продолжал лежать, не двигаясь, и мой взгляд возвратился к пятну света на моих руках.
Потом я почувствовал запах. Хороший запах, аппетитный. Что-то готовится.
Готовится еда.
Еда?
Мои глаза моргнули, мышцы сократились, и я приподнялся на нарах. Слышно, как что-то двигается. Постепенно приходит осознание, что и как. Лежу на чистой, устеленной одеялами койке, на каком-то судне. Не на большом: невысоко над головой начинается палуба, а прямо подо мной — днище.
Что это за судно и где я? И кто я? Я размышлял над этим с минуту и затем произнес вслух:
— Жан Даниэль Талон.
Раздалось чье-то восклицание, и занавесь на двери отодвинулась.
Там стояла девушка — очень маленькая девушка и очень тоненькая, с темными волосами и глазами, весьма серьезными в данный момент, и полураскрытым ртом. Миловидная, даже очень.
Надеты на ней были кожаная юбка с бахромой и ситцевая блуза. И мокасины на ногах.
— Вы проснулись!
— Или проснулся, или вы — прекрасный сон, — ответил я.
Она покраснела.
— Вы проснулись, — констатировала сухо. — Теперь хотите есть, нет?
— Теперь хочу есть, да. Но сначала объясните мне, где я, что это за судно и кто вы сами.
— Вы плывете по реке Миссури. Судно — кильбот моего отца, а я отеческая дочь.
— Как я сюда попал? Что вообще случилось?
— Вас несколько раз стукнули по голове. Дважды рассекли кожу, ссадин и царапин полно. И подстрелили — пробороздили скальп. Можете теперь носить пробор, если хотите.
— Как вы меня вытащили?
— Мы поднимались вверх без остановки в Сент-Луисе. Услышали крики, топот, возню какую-то, потом видим — кучка людей на корме судна, а потом глядь — вы в воде бултыхаетесь. Я нагнулась и цап за ворот. Па держит курс, а я держу вас. Вышли на прямой участок, па привязал румпель, подошел вперед и помог мне вас поднять.
— Это было прошлой ночью?
— Это было пять дней назад. К ужину будет ровно пять.
— Пять дней!
Табита наверняка уехала. Пароход давно отплыл. Друзья должны считать меня мертвым.
— Вы спасли мне жизнь, и я благодарю вас и благодарю вашего отца.
Она наклонила голову вбок и посмотрела на меня из этого положения.
— Вы голодны? Вы должны быть голодны.
— Как волк. Вас способен съесть.
Она состроила гримасу.
— Я несъедобна. И отцу такое не понравится. Я — его команда.
— Вы? Вы слишком маленькая!
— Ничего подобного! — Она выпятила грудь. Очень приятную грудь. — Я сильная! Я страшная!
— А я голодный. Что мы уже установили.
— А я прошу прощения! Мигом!
Я положил голову обратно на подушку и посмотрел вверх, на палубные подпорки. Хорошая работа; гвозди, разумеется. Я предпочитал шканты и связи на шипах. Гвозди… ну, удобная штука, конечно, но что до настоящего качества…
По палубе забухали тяжелые шаги, вниз по ступеням спустился мужчина и остановился внизу, разглядывая меня, не снимая рук с лестницы.
— Хо! А вы не так уж плохо выглядите, когда в себе, — сказал. — Вы кто?
Я перекатился на локоть.
— Я — голодный человек, который хочет поесть. Еще я человек, которого трахнули по башке. До сих пор гудит.
Усмехнулся.
— У вас там швы. Моя дочь, она шьет хорошо, а?
— Она зашила мне голову?
— А что прикажете делать? Оставить вас с мясом и волосами, свисающими на уши? Хотя нет, так скверно не было. Но несколько стежков понадобилось. Вылезут когда-нибудь. Не расстраивайтесь.
— Далеко мы от Сент-Луиса?
Он пожал плечами.
— Далеко — это вопрос. Как далеко? Пешком? По воде? На лошади? А насколько срочно туда надо?
— Я там кое-кого оставил, и оружие мне нужно оттуда забрать.
— Вы для прогулки верхом не годитесь. Даже будь у вас на что сесть.
— У меня есть лошади в Сент-Луисе.
Снова пожал плечами.
— Может, у вас есть замок на Луне. То и другое очень далеко, и возвращаться в Сент-Луис я не намерен.
— Вы не из людей Шото?
— Я? Я из моих собственных людей. У нас есть это судно, у Ивет и у меня. Наше судно. Есть ловушки. Мы ловим рыбу. Собираем ягоды на берегах, знаем, где они растут. Иногда застрелим бизона, или антилопу, или оленя. Продаем добытые меха. Ни от кого не зависим.
— Ивет. Красивое имя.
— Красивое. Имя ее матери, упокой Господь ее душу. Но не вздумай делать моей дочери бараньи глаза. Она — моя команда. Без нее я — ничто. Старикашка с пустым судном.
— Вам еще долго жить до старости.
— Сейчас я молодой. В день, когда она уйдет от меня, моя маленькая, я состарюсь. Состарюсь в одну минуту.
Прошел в середину и сел напротив меня. Почти такой же в ширину, как в высоту, разлетистые массивные плечи, ни жиринки. Широкие сильные кисти.
— Рассказывай сейчас, пока она занята. Что за этим всем кроется?
— Меня хотели убить. Не ограбить, а отправить в лучший мир.
Отмахнулся.
— Это-то ясно. Своими глазами видел.
— На реке находится пароход, похожий на большую черную змею.
— Попадался такой.
— Он принадлежит девушке, очень красивой девушке по имени Табита Мейджорибанкс. Она приехала на Запад искать своего брата Чарльза. Капитаном у нее тип, которого зовут Маклем. Те, кто напал на меня, — его люди.
— Не по вкусу вы этой женщине?
— Это не она устроила. Маклем, и еще один, Торвиль. Очень вредные оба. Торвиль собирает группу где-то повыше по Миссури и ведет переговоры с индейцами. Хочет прибрать к рукам Луизиану. Всю.
Он извлек трубку и принялся набивать чашечку табаком. Некоторое время не отзывался.
— Прибрать к рукам, выходит, решил. Работы полны руки у него будут, это точно.
— Несмотря на все, попытку он сделает.
Посмотрел на меня задумчивым взглядом.
— Эта женщина, вы влюбились в нее?
— Нет! — поспешил ответить я. Излишне поспешил, развеселив его этим. — Хочу помочь ей разыскать брата, но здесь я еще для того, чтобы помешать этому человеку.
— Маклему?
— Маклему, да и Торвилю заодно. — Я раскрыл руки. — Я плотник, понимаете? Не люблю беспорядков.
— Встречались вы с этим Торвилем?
— Нет.
— Тогда у меня преимущество. Я его знаю. — Он взял трубку в рот и поднес к ней спичку. — Знаю также молодого Чарльза. Хороший мальчик. Прекрасный.
Глава 18
Мы проговорили весь день, до темноты и дальше. Ивет накормила нас, потом сварила кофе, потом еще раз сварила кофе. С Лебре, ее отцом, было легко. Непринужденный человек, быстрый в понимании.
Торвиля он встретил при своем первом посещении долины Миссисипи и не почувствовал к нему симпатии. Встретил и Чарльза Мейджорибанкса с научной экспедицией. Экспедиция приняла Чарльза к себе, как гостя. Ведь он являлся отличным ботаником, и то, что такого сотрудника можно было получить за так, было просто невероятным.
Чарльз создавал себе друзей.
— Индейцам он нравился, — рассказывал Лебре. — Он часто приходил к ним, учился у них, они же много про всякое зелье знают.
— А сейчас он где?
— Бог весть! Пропал. Отправился вверх по реке и как в воду канул. — Он прервался на зажигание трубки. — Мы за ним идем, на поиски.
Я потихоньку сволок ноги с койки, перенес на них свой вес и попытался встать. Ивет следила за мной с тревогой; ее папаша просто смотрел. Он понимал, что я чувствую, понимал, что мужчина должен выполнять дела, с которыми, разлеживаясь в кровати, не управишься.
— Вам надо отдыхать! — запротестовала девушка.
— Вы искали Чарльза, — сказал я. — Почему?
Ивет слегка зарумянилась, подняла голову.
— Хороший человек.
— Что же, достаточная причина. А больше нет?
— А чего больше надо? — спросил Лебре. — В один прекрасный день он пришел к нам, мы ели, разговаривали, его общество нам понравилось. Он рассказывал нам о цветах и деревьях, о вещах, какие мне и не снились, о том, как оценивать почву по тому, что на ней растет.