Диафрагма ясных глаз сужается.
— Куда?
— Домой.
— Домой! — с необычайной эмоциональностью она резко встаёт, вращает головой, её рот открывается и закрывается. — Не странник я, ведь дом есть у меня! Мне в ад не провалиться, с людьми смогла ужиться!
— Тише! — шикнула ей Эрика, хотя в помещении осталась только два едока, уборщица и зевающий управляющий, и всем точно плевать, кто у них на раздаче: человек или демон. Она кивнула головой и села обратно.
— Искать меня не станут?
— Дело закрыли: зацепок нет, а ловить самовоспроизводящуюся и эволюционирующую группу программ по всей бесконечной сети — дело вечности. Короче, если ты будешь вдали от нас, скорее попадёшь в неприятности. Мы тебя под обещание вести себя тише воды, ниже травы отпустили. Если эти уставшие рабочие ничего странного не заметили, это не значит, что какой-нибудь случайный человек вроде меня не заметит.
— Твоя логика прозрачна, как стекло. И я пойду с тобой, куда б тебя не занесло. Лишь пару дел закончу... — Она встала, чтобы что-то выключить в кухне и закрыть её.
Снова зарядил дождь. Небольшой цилиндр в руке Эрики выпустил тонкие нити и стал зонтом. Такой же девушка дала ей. Вода коварна, ещё контакты окислит.
Она была чуть впереди. Пользуясь пустотой на дороге, она подскакивала, пританцовывала, изображала походку пьяного матроса, кружилась, устремляя взгляд сквозь прозрачный зонт на затянутое тучами тёмное небо, подсвеченное сотнями огней кислотных цветов, отчего казалось, что грядёт буря небывалой силы.
"Повсюду мрак и тишина.
Меж туч скрывается луна,
И лампа тихо угасает.
Над головою в вышине
Кровавый луч во мгле сверкает,
И в кровь, стесняя сердце мне,
Холодный ужас проникает", — вспомнились Эрике строки из первой главы. Хотя ни мрака, ни тишины не было — постоянно шум на фоне и огни кислотных цветов, да кто-то напился и орёт.
— "Прекрасной барышне привет!
Я провожу вас, если смею..."
Это она напугала случайную прохожую, отчего та юркнула в узкий коридор между многоэтажками. Здесь неуютно и небезопасно, но она, точно ребёнок, везде находит жизнь необыкновенной и слагает об этом стихи. Точно она действительно демон, чья жизнь до мира людей была лишь тьмой и вечным жаром пламени, что ждал грешников. И теперь этот демон уже доводит до греха Эрику. Ещё бы, она ведь по факту нарушила кучу серьёзных законов, несмотря на то, что это сложно доказать. Впрочем, сильно верить в свою безнаказанность не стоит. Да и по улицам бродить небезопасно.
— Давай на трамвайчик?
Трамвай что-то вроде местной достопримечательности. Пусть он не на магнитной подушке, но едет довольно быстро, вдобавок у него панорамные окна и прозрачная крыша.
Она чуть ли не прижимается носом к стеклу, вертит головой, не упуская ни одной детали, и Эрике вновь приходит в голову сравнение с ребёнком.
"Ты в краткий час среди видений
Получишь больше наслаждений,
Чем в целый год обычных дней", — послышалась бормотание.
Они снова были одни, но на этот раз в вагоне, поэтому Эрика позволила себе расслабиться. Хотя, честно говоря, если ты есть в сети, то никогда не можешь быть уверен в своей безопасности или сохранности своих данных. Их либо проверяет общественная цензура или отделы министерства внутренних дел, либо нехорошие люди пытаются украсть. Потому-то в восторг от трамвайчика только дети и приходят, а взрослые все на стрессе, головой мотать не станут. Как будто вся эта информация действительно стоит больше ломаного гроша: сплетни, однообразные посты, непроверенные статьи, тонна созданных сизачами книг, композиций и картинок. Искать что-то годное сложнее, чем опечатку в простыне на миллион знаков с пробелами.
Бесконечные огни мелькали в темноте, и также мелькали в голове мысли. Может, действительно её в лабораторию определить? Там все свои, не сдадут, проверка у них по расписанию, сложных технологий минимум, сизачей тоже. А литература и биохимам нужна.
— Предупреждение посылают. Что делать будем? Я не знаю... — Строки вывели Эрику из размышлений, но лишь на пару мгновений. Девушка снова стала строить планы на совместное будущее.
— Эй! Ты чего?
Эрику дёрнули за плечо. Она собиралась было отчитать своё спутницу, как вдруг краем глаза заметила небольшую дырочку в стеклопластике. Раньше её тут не было.
Её дёрнули ещё раз.
В стекле была новая дырочка.
— Город стреляет в ночь дробью огней, — объяснила она строчкой из песни[1].
Внутри у Эрики всё похолодело. Ей показалось, что жизнь заблаговременно решила оставить её тело: в ушах загудело, перед глазами всё расплылось, во рту пересохло.