Её действительно тщательно осмотрели, давление померяли и даже УЗИ сделали. Взяли клятвенное обещание, что, когда вернётся домой, она непременно сходит к врачу, сдаст анализы и всё такое. И уже не было смысла выспрашивать, стопроцентна ли уверенность, и спасительные сомнения растаяли снегом прошедшей зимы. И даже количество стёршихся из памяти месяцев, теперь воспринималось как ещё одно убедительное подтверждение.
Десять. Девять ‒ до, один ‒ после.
Примчавшийся по звонку папа терпеливо дожидался в коридоре приёмного покоя. Нет, явно не терпеливо. Увидел выходящую из кабинета Киру, сорвался с места, и опять пришлось убеждать, что с ней всё в порядке. Хотя, какие доказательства нужны, если вот она, перед ним, в целости и сохранности?
Не хотелось рассказывать правду. По-прежнему пряталась за глупыми увёртками: пока сама не озвучила, пока не произнесла вслух, пока лично не сообщила кому-то ещё, вроде как и не совсем реально.
Что с ней случилось? Кажется, давление резко понизилось. Может, от духоты, может, от волнения, может, от какой-нибудь там магнитной бури.
Папа до конца не поверил. Предположил, что у Киры очередной приступ: опять внезапно вылетела из реальности. Или на неё напала какая-нибудь сумеречная тварь?
‒ Пап, не накручивай себя. Не выдумывай. Лет сто уже никаких тварей не видела. И двуликих тоже. И знаешь, что? Я подробно обо всём расскажу, когда домой вернёмся. Мама же тоже захочет узнать. Ну зачем я буду два раза повторять.
Выторговала себе отсрочку. Но потом же придётся, придётся признаться. Никуда же не денешься. Разве можно подобное скрывать? Да и если не поделиться, эта тайна сведёт Киру с ума. Но нужные слова даже мысленно подбираются с трудом и поражают смыслом.
«За те десять месяцев, что от меня не было никаких вестей, я выносила и родила ребёнка. Но совершенно не помню об этом. Даже понятия не имею, девочка это или мальчик. Так что теперь вы бабушка и дедушка. Но вряд ли когда-нибудь увидите своего внука. Я не знаю, где он сейчас. Вообще ничего не знаю».
Вот так.
Ребёнок из снов. Он вовсе не призрачный. Самый реальный. Родной Кирин ребёнок. Её и…
Ну это уж полное безумие! Он ведь не совсем человек. Какие могут быть дети?
Но у Киры в то время никого, кроме него не было, да плюс точная арифметика сроков.
Бред! Всё бред! От первой до последней мысли.
Родители и посмотрели сперва, как на сумасшедшую. Испугались, что у дочери окончательно крыша съехала, или она подцепила ещё более странную болезнь, с навязчивыми идеями и галлюцинациями в симптомах. Но через несколько секунд уже поверили. Хотя Кира предпочла бы сумасшествие.
Ей даже двадцати пока нет. Не слишком рано для детей? Уж лучше болезнь, лучше галлюцинации. Но есть чёртова выписка из приёмного покоя с результатами УЗИ. И шов.
И что делать? Что теперь делать?
Из снов ребёнок исчез, но теперь прочно жил в мыслях. А они куда материальней, куда ощутимей и действенней. Не дают покоя, не уходят прочь. Выстраивают цепочки, выводят на всё новые и новые размышления.
Что будет с ребёнком? Где он? Для чего он кому-то нужен? Что с ним хотят сделать? И почему не получается обо все об этом не думать?
Всего несколько дней назад Кира и не подозревала о существовании малыша. Она не знает, как он выглядит. Она даже не до конца уверена, что он действительно есть. Но он её не отпускает. Будто Кира по-прежнему слышит его плач. Жалостливый и горький. Зовущий.
Что бы там ни говорили и ни предпринимали родители, но Кире опять придётся уехать. Одной. Она прекрасно понимает, что они будут переживать и волноваться. Но Кира не пропадёт, больше не пропадёт. Не имеет права. Теперь. И не только ради них.
Тем более она не собирается всё делать в одиночку. Знает, к кому обратиться. И знает, где его искать.
В каждом городе, в котором Кира с ним побывала, осталось жить её жуткое воспоминание. В этом обитали мысли о чужой душе, подселившейся в Кирино тело, о мстительной сущности, убивающей за предательство. Хотя последнего предателя сущность проглядела, ещё и проиграла ему остатки собственной жизни. Уж лучше бы болталась в своём заброшенном доме.
Но туда Кира точно не собирается. Ей нужен другой дом. В центре города. Старинный, основательный, благородно красивый. Оккупированный скрытыми созданиями. В нём на первом этаже располагается… Какое бы подобрать название? Хм. Элитный клуб нечисти.
Двустворчатая дверь с витражами, такая сказочная на вид. Словно ведёт в страну чудес. А, может, в ад. Хотя и нетипичный: тихий такой, мирный, благодатный. Обманный.