Старостиха тихонько засмеялась.
— Это их главный думает, что секрет. А мальчишка, тот, с куцыми усиками, уже девкам все разболтал. Еще и подвеску подарил, а они мне принесли.
На мягкой ладони блеснул амулет, черный камень на дважды завязанной веревочке. Закат отвел глаза. Он до последнего не продавал оникс. С ним была связана смутная история, какое-то ожидание, суть которого Закат успел позабыть за прошедшие годы, но камень хранил. Теперь вот мальчишка, умудрившийся в бою перерубить не только плечо врагу, но и веревочку амулета, подарил трофейный камень крестьянке. Крестьянка передала подарок Горляне — интересно, зачем? — а Горляна показывает ему. Опять же — зачем?
Не дождавшись ответа, старостиха положила подвеску на подоконник. Посидела, щурясь в окно, где в небе все ярче становилась половинка луны, похожая на свернутый вдвое блин.
— Выходит, будем мы теперь под светлыми жить. Или, может, кто из других соседей позарится.
Закат нахмурился, пытаясь припомнить — какие соседи? Кто еще тут правит? Подумал — да, наверное, кто-то должен быть. Мир большой, его владения маленькие, у Героя несколько смертей назад и вовсе никаких не было.
Горляна тем временем рассуждала:
— Северные вряд ли придут, у них со своей Королевой проблем выше головы. Югу, понятно, не до нас, у них своя история… С востока вестей давно нет, в последний раз говорили, что у них девица, которую волкам отдавали, в город вернулась у того волка на спине. Свет его знает, что там теперь, может, оттуда стаю волков надо ждать, а не людей. Вот и выходит, что только рыцарям к нам и идти.
Свекла кончилась. Закат сидел с пустой миской в руках, невидяще глядя в окно. Королева с севера… Она вспоминалась смутно: высокая, статная женщина в ледяной короне с изогнутыми зубцами, почти такой же, как у него самого. Он видел ее когда-то, давным-давно… Где? Как? Не вспомнить. Да и про волков знал, но за давностью лет забыл о них, как о ненужной детали, не имеющей отношения к его борьбе с Героем.
Бессмысленной борьбе.
Снизу донесся голос старосты:
— Конечно, конечно, сейчас. Горляна!
Старостиха встала, посмотрела на Заката долгим, пронизывающим взглядом. Спросила тихо:
— Как думаешь, бывает добро без зла?
Ушла, не дожидаясь ответа. Оникс на крашеном белом подоконнике казался упавшей звездой, и Закат не удержался, взял камень. Сжав в кулаке, поднял к губам, посмотрел в небо. Оскалился — как когда-то. Откинулся на лавке, опершись о стену, прикрыл глаза. Сказал тихо, будто убеждая кого-то невидимого:
— Я не хочу быть злом. Я могу им не быть. И я не буду.
***
Холодный зал. Красивый золотоволосый юнец идет к трону — меч наголо, на лице праведная ярость.
Темный Властелин смотрит ему в глаза, и каждый шаг мальчишке, возомнившему себя героем, дается все тяжелей. Перед ступенями он не выдерживает, падает на колени, меч вываливается из разжавшейся ладони.
Темный Властелин с усмешкой оборачивается к пленнику, прикованному рядом с троном:
— Это твой хваленый оруженосец, который должен был закончить твое дело?
Они смотрят друг другу в глаза — черные в голубые, в упор. Свита замирает, не решаясь ни звуком нарушить повисшую тишину… И только мальчишка, светлый оруженосец, вдруг тихонько всхлипывает. Мгновенно все взгляды обращаются к нему, Темный Властелин сходит с трона. Поднимает валяющийся на полу меч. Заносит над тонкой шеей склонившегося юнца.
— Он молод и неразумен. Твоя цель — я. Убей меня, если хочешь убить.
Тихий голос пленника не дрожит, но меч все равно падает смертельным ответом — Темный Властелин обещал убить любого, кто поднимет на него руку…
***
Закат открыл глаза. Пару мгновений смотрел в окно, за которым медленно розовело небо, пытался понять, где он и что здесь делает. Прокричали первые петухи. В кулаке оказался зажат оникс — так крепко, что отпечатался на коже. Немилосердно ныла спина, затекшая от сна в неудобной позе. Внизу Горляна уже раздавала указания насчет завтрака для рыцарей, и Закат на всякий случай не стал заходить на кухню, пошел сразу во двор. Наскоро размялся — в комнате боялся что-нибудь снести, размахивая руками. Заметил из-за забора заинтересованный взгляд чернявой селянки, отвернулся.
— Эй, Закат! Идешь?
У калитки уже ждал Щука — травинка в зубах, топор на плече. Закат забрал из сарая инструмент старосты, выданный ему на время работы, улыбнулся, выйдя на улицу. Зашагали рядом. В дворе заржал конь, Закат хмыкнул, увидев, как Злодея, оказавшегося батраком наравне с хозяином, пытаются запрячь в телегу. Свистнул тихонько. Конь тут же повернул голову, поставив уши торчком. Заржал, возмущаясь и переступая с ноги на ногу, но лягаться перестал.