Я, в отличие от Ады, относилась к ней нейтрально. Не то, чтобы она мне не нравилась, просто мы почти не общались. В основном Зарина разговаривала с Антоном, а со мной перебрасывалась лишь формальными фразами типа приветствия и прощания.
Я видела, что Булаткину очень нравится Князева. Даже больше, чем когда-то нравилась Милославская. И факт того, что девушка отвечала ему взаимностью, окрылял парня.
Правда, общаться с другом теперь стало менее интересно, ведь большинство предложений у него теперь начиналось с ее имени. "Зарина сказала", "Зарина думает", "У Зарины есть". Говоря откровенно, меня это немного подбешивало. Но я старалась не показывать своего раздражения, ведь, когда я рассказывала Булаткину о своих парнях, он всегда терпеливо выслушивал мои истории.
А вот Ада с первых дней невзлюбила новенькую. И не особо пыталась это скрывать. Говорила различные колкости в ее адрес, высмеивала странные ободки с бантиками, которые носила Зарина, а в ее присутствии напускала на себя вид снежной королевы. Холодной и неприступной.
У Ады всегда был непростой характер, но раньше я никогда не замечала за ней такого сильного неприятия чьей-то персоны без явных на то причин. Когда она в очередной раз посетовала на то, что Антон отказался прогуляться с нами, потому что собирался в кино с Зариной, я философски заметила:
– Знаешь, Ад, лично я уже давно смирилась с тем, что Булаткин никогда не будет принадлежать мне на сто процентов. Еще тогда, в начальной школе, когда мы обе были влюблены в него, он не выбрал одну из нас, а предложил "любить друг друга втроем". Тогда-то мне и стало ясно, что нужно довольствоваться тем, что есть.
– Да я же ни на что не претендую, – отмахнулась она. – Просто не узнаю Антона... Весь такой влюбленный.
– Ну да, настало и его время любить, – беззаботно ответила я.
Я понимала негодование Ады и тоже чувствовала грусть от того, что Антон меньше времени стал проводить с нами. Но, кажется, у них с Князевой все было действительно серьезно. Они смотрели друг на друга такими глазами, что порой мне становилось неловко. Будто я была свидетелем не просто взгляда, а чего-то более интимного.
Я старалась быть хорошим другом и всячески поддерживать Антона в его общении с Зариной, ведь он, так же как и мы с Адой, заслуживал быть счастливым в отношениях.
Однако ни одно терпение в мире не безгранично. Моему настал конец, когда Булаткин нанес мне личную обиду. Ну, по крайней мере, на тот момент мне так показалось.
Он зашел ко мне в гости как-то вечером, и я очень ему обрадовалась, ведь мы уже довольно давно не общались наедине. Однако Антон был какой-то зажатый, и я не могла избавиться от ощущения, что ему неловко.
– Саш, ты же знаешь, мы с Зариной очень нравимся друг другу, – начал он, садясь за стол.
– Конечно, знаю, – улыбнулась я, разливая чай по чашкам.
– Так вот, нам хочется проводить больше времени вместе...
– Куда уж еще больше? – усмехнулась я. – Вы и так каждый вечер гуляете! Или... Вы съехаться решили?
Я рассмеялась, однако Антон оставался серьезным.
– Она... То есть мы... Хотим сидеть вместе на уроках, – собравшись с духом, выпалил он.
Я поставила чайник обратно на плиту и медленно развернулась к нему.
– Что ты сказал? – я с трудом могла поверить в услышанное.
– Саш, ты должна понять меня...
– Антон, мы с тобой просидели за одной партой десять лет! – перебила я его. – И в последний год ты решил променять меня на свою подружку, которую знаешь без году неделю?! Да я один и тот же лифчик ношу дольше, чем вы встречаетесь!
– Саш, не делай из мухи слона! Мы же по-прежнему будем друзьями, просто за разными партами.
– Но зачем вам это? Вы же все равно не сможете миловаться-целоваться на уроках!
– Саш, вот скажи, если бы Ревков учился в нашем классе, неужели бы ты к нему не пересела? – Антон смотрел на меня исподлобья.
– Я... Я не знаю...
– А я знаю. Так что давай без обид, – голос Булаткина звучал решительно.
Я молча развела руками и села напротив него.
– И когда ты пересядешь? – спросила я.
– Вообще-то я хотел попросить тебя пересесть к Лене Сальниковой.
– А почему это я должна уходить со своего места?! Ведь это ты хочешь сидеть с Князевой!
– У Зарины просто зрение не очень, так что ей на второй парте было бы лучше, чем на третей.
Это стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.