— Три года назад Вирджилиус уговорил отца устраивать ежегодное шоу. В ближайшее к исторической дате воскресенье…
Ага, понятно. И то, что реальный (предполагаемо реальный) штурм был ночью, вошло в противоречие с законами шоу-бизнеса, согласно которым дневное представление гораздо зрелищнее и рентабельнее. История, разумеется, и в этот раз была вынуждена угодливо прогнуться. Ну да, ей не привыкать. Прогибаться.
Нет, я в подобных случаях целиком и полностью на стороне шоу-бизнеса: ряженые в средневековые одежды участники, бухающие холостыми пушки, сверкающие на солнце жестяные доспехи и трепещущие под ветром картонные сабли — это красиво. Наверное, для пущей достоверности, на башнях и крепостной стене факелы коптящие зажигают, чтобы ночное время обозначить. Хм, если пожарные разрешат…
— Так вот куда батальон уродов отправили! — догадался Марик.
— Похоже на то, — согласился Юзик, — Заодно и охрана будет.
— И туристов с территории выперли. Ловко. А, главное…
Марика неожиданно перебил Юзик, разразившийся ругательствами на нескольких языках.
— ЧТО? — хором спросили мы с Мариком.
— В десять часов, — мертвым голосом принялся зачитывать программу праздника Юзика, — состоится грандиозное световое шоу. Нашему корреспонденту удалось выяснить, что это будет нечто исключительно масштабное, сравнимое только с величественным северным сиянием…
Марик молча и в который раз саданул кулаком по баранке. Юзик тоже с пояснениями не торопился, но примерно через полминуты все же заговорил.
— Кирил, мне известно, что у тебя проблемы с памятью после экспериментов, — я кивнул, — Так вот. Ритуалы передачи власти наследнику и назначения новых Хранителей Короны всегда сопровождаются энергетическими выбросами. Не опасными. Просто вспышки света. Довольно яркие.
— Фейерверки. Просто праздники и фейерверки, — мрачно подтвердил Марик.
— Но иногда эти вспышки случаются на полнеба. Догадываешься, в каком случае?
— Угу. Получается, в десять часов у нас сегодня грандиозное световое шоу под названием "государственный переворот"?
— Именно, Клах, именно.
И я выругался. А что? Всем можно, а мне — нет?
Глава 7
— Все, дальше пешком, — сказал Марик, притирая джип к поребрику.
И это мы сделали крюк, чтобы заезжать не со стороны Старого Города. Там, наверное, вообще в нескольких километрах от горы пришлось бы парковаться. Замечательно теплый и ясный воскресный день, этакий рекламный "трейлер" бабьего лета, выманил на улицы толпы горожан и гостей Старой Столицы. Представляю, что творится у подножия Восточной Башни, если даже здесь не протолкнуться. К тому же, наглые братцы, тряся ворованными погонами, нагрузили меня по-полной.
— Клах, ты как себе представляешь: идут два полковника с чемоданами, а за ними лейт налегке?
— Да запросто! Могу даже с хворостиной в руке себя представить.
Увы, подавляющим большинством голосов в носильщики определили меня. И теперь я тащился за бравыми самозванцами, проклиная все на свете. Особенно баул. Каких-то эпических габаритов баул. Знаменитые сумки "мечта оккупанта" завистливо курят в сторонке.
— Марик, что вы туда нагрузили? Я же помру сейчас! Давай что-нибудь пока выложим, а я потом вернусь?
— Там все нужное. Не отставай!
Братцы целеустремленно шагали вперед, я кое-как мотылялся следом. На редких передыхах я скидывал сумку с онемевшего плеча и, наплевав на манеры, обессилено присаживался рядом. На корты. Братцы останавливались метрах в пяти, чтобы никто не подумал, что мы вместе. Но хоть молчали. И на том спасибо.
Гора открылась внезапно. В какой-то момент Юзик свернул во дворы и провел нас одному ему ведомыми тропами именно туда, куда надо. Не к радостно гомонящей разноцветной толпе пришедших на праздник людей, не к шатрам мелких аттракционов и перекусочных, а прямо "за кулисы" культурно-массового мероприятия. ("Кулисы", правда, заменяла стена, составленная из кабинок био-туалетов, но "затуалетье", согласитесь, звучит гораздо хуже.) Немалое пространство… м-м, все-таки "закулисья" было забито громадами междугородных автобусов, костюмерных и телевизионных фургонов, огромными и явно военными палатками, грузовыми и легковыми мобилями. А для пущего бедлама промежутки между всем этим заполнили людьми, которые, словно наскипидаренные, с воплями носились туда-сюда с выпученными от усердия глазами.
— Добрый день. Сержант Пепперс. Могу я взглянуть на содержимое вашей сумки? — усталый (несмотря на то, что день только-только начался) полицай заступил нам дорогу.