— Пересекались. М-м, то, что они из побочных ветвей, а Лана со Стасом из основных — это плохо?
— Да. Пирамида сил получится неустойчивая. Между прочим, тебя тоже прочили на место "дублера", но потом почему-то отказались.
Владек еще что-то негромко говорил, а я продолжал вертеть в голове возникшую мысль. Плохо. Плохо оказаться не в то время и не в том месте. Но что будет, если не в то время и не в том месте окажется НЕ ТОТ ЧЕЛОВЕК?.. Ядро, говорите…
Владек согласился сразу. Интересно, это я такой харизматично-убедительный или он — безбашенный? Единственно, попенял, что я больше обеспокоен судьбой своих друзей, а не страны.
— Знаешь, Владек, — ответил я, оправившись от шока, — Вообще-то, ни я, ни Стас, ни Лана себя от Империи не отделяем и не противопоставляем ей. И вовсе не горим желанием "жить в глухой провинции у моря", где всех плюсов только, что можно легко утопиться, осознав бессмысленность своего существования. С другой стороны, слова "Жила бы страна родная и нету других забот," — хороши только для песни, да и та получится насквозь лживой и псевдопафосной.
Владек помолчал и… извинился. Заодно, еще раз подтвердив свое согласие с моим идиотским планом. Вот и славно. Осталось всего ничего: заставить представителей "определенных кругов" поместить нас в капсулы "дублеров". Кстати, отчасти успокаивало то, что ритуал начнется с меня, поскольку на дворе лето. Будь дело в октябре, первым под раздачу попал бы Стас Петров-Осеневский. Ну, хоть так… И вообще! Нет таких ритуалов, которые бы не смогли испортить попаданцы! И рояли всех миров тому порукой! Угу. Рояли всех миров, объединяйтесь! В моей душе зазвучали торжественные аккорды "Собачьего вальса".
Блин-блинский, опять не Высоцкий! Когда же у меня тут будут нормальные приключения, которые ложатся на песни Владимира Семеныча? Хм, я, конечно, мог спеть надысь "Скалолазочку", но Марик бы меня пришиб.
Часть дальнейших событий прошла мимо моего сознания. В ушах бухала кровь напополам с адреналином, перед глазами плавали адреналиновые пузыри. Отметил только появление еще одного представителя "определенных кругов" в компании с мужественной девушкой (или женственным мальчиком); едкий голос Владека, о чем-то спрашивающий проректора; рык новоприбывшего "представителя": "Это я гарант вашей безопасности, а не он!"; визгливый идиотский смех потомка Валуа… Все.
Молочно-белая крышка капсулы закрылась, отсекая свет и звуки. Перетянутые стяжками руки и ноги потихоньку теряли чувствительность. Странный гул, идущий отовсюду, наполнил пространство. И вдруг меня словно что-то выдернуло из тела Яцека Латовского и я замер на границе густого тумана над пентаграммой из гранитно-мраморной крошки, просто висящей в воздухе. Шесть хай-тековских капсул на остриях лучей пентаграммы и в центре слабо светились теплым оранжевым светом. "Вон та — моя," — подумал я. Неожиданно оттуда, нечувствительно пройдя крышку, взлетела птица и принялась накручивать растерянные круги над пентаграммой. "Меня ищет, что ли?" — подумал я и попытался позвать птицу. Не получилось.
Тут я заметил, что свечение центральной капсулы меркнет, и ее окутывает, непонятно откуда взявшаяся, чернильно-чорная клякса, которая, как мне показалась, начала пристально следить за птицей.
"ЭЙ! БЕРЕГИСЬ!" — крикнул я птице. Бесполезно. Клякса сжалась, как перед прыжком, и я решился. Рванулся к птице, вонзился в нее… И стал ею. На мгновение растерялся и едва не был сбит кляксой.
Свободное от густого тумана пространство над пентаграммой оказалось не так уж велико: я еле-еле уворачивался от обезумевшей кляксы. И в какой-то момент решил искать спасения в вышине, где, словно на срезе туманной трубы, сиял перламутровый шар жемчужины солнца. Клякса, как приклеенная, устремилась за мной. "Увел, заразу! Увел! Главное, чтобы потом получилось вернуться," — подумал я.
Эпилог
— К вам посетители, — сказала медсестра, и была сметена толпой.
Первым к моей тушке, возлежащей на супернавороченной больничной койке, прорвался Марик.
— Кир, ну ты устроил! Красавчег!
Меня передернуло:
— Меня зовут Кирил. Кирил Клах. Никаких Киров. Никаких! Договорились?
Марик удивленно и чуть настороженно посмотрел на меня:
— Ладно, как скажешь.
— Скажу, — кивнул я
Ну, не мог я ему объяснить, почему меня так перекорежило от сокращения имени. Ведь это для собравшихся у подножия горы Гедимина зрителей "грандиозное световое шоу" продолжалось от силы полчаса. Для меня же…