Совершив послед… крайний поход к мусорным бакам, зашел в туалет вымыть руки (ага, по самые уши) и с чувством глубокого удовлетворения и умиротворения вернулся в слесарку. Пани старший лаборант стояла в центре комнаты и словно прислушивалась к чему-то.
— Непонятно, — сказала Марта, увидев меня, — Вроде бы, ничего не изменилось, а как-то здесь по-другому стало.
Я согласно кивнул. Действительно, внешне все выглядело точно так же, как и утром, как и вчера, но пропала неприятная душноватая атмосфера заброшенности и ненужности.
— Марта, у меня вопрос.
— Слушаю, Кирил.
— Я насчет приборов, которые надо ремонтировать…
— Да, — встрепенулась начальница, — Пойдем.
Мы прошли в смежную комнату без окон, вдоль стен которой стояли высокие, под потолок, металлические стеллажи.
— Вот, — начальница подвела меня к полке, заставленной непонятными девайсами, размером с системный блок, только с рукояткой для переноски наверху.
Марта отжала стопоры и опустила боковую стенку. В центре получившегося столика, как в детской книжке с "объемными картинками", поднялся невысокий штырь с закрепленными на нем двумя квадратными сетками из разноцветных проводов. На лицевой панели девайса, спрятанной за боковой стенкой, я увидел четыре цифровых индикатора на восемь разрядов, несколько тумблеров, блок клавиатуры, как на калькуляторе…
— Оборван, — растерянно произнесла Марта и продемонстрировала мне нетолстый белый кабель с торчащими из него тонкими проводками, — Тут разъем, который подключают вот сюда, к рамкам… Оборвали…
— А… а это вообще что?
Марта удивленно посмотрела на меня. Я похолодел.
— А-а! — чему-то обрадовалась начальница, — У вас в Варшаве, наверное, такого старья не было? Уже только с микроконтроллерами, да? А у нас вот. Все еще.
Что "вот"? Что "все еще"? Черт, Штирлиц никогда не был так близко к провалу!
— Я так вообще смотри, на чем училась! — Марта увлекла меня в угол и указала на пяток приборов на нижней полке. При несомненном функциональном сходстве, выглядели оные аппараты… винтажно. Зализанные обводы, серая в темных пятнышках окраска, пузатенькие стрелочные приборы вместо цифровых индикаторов, многопозиционные переключатели с карболитовыми рукоятками "клювиком" и, главное, на столике не две убогие решетки, а сплетенный из проводов приплюснутый овоид, похожий на скелет глобуса.
Марта присела и нежно провела пальцами по скругленному ребру:
— У них и таймера никакого не было. Мы сверху песочные часы ставили… Знаешь, что такое "песочные часы"?
Я кивнул в полном когнитивном раздрае. Это сколько ж Марте лет получается? Девайс годов шестидесятых…
— У нас всего два таких было в лаборатории, — продолжила Марта, — Мы чуть не драку из-за этого устраивали. Жребий тянули, кому за ними контроль отрабатывать.
— Почему?
— Вам не говорили?
— Н-нет…
Не говорили "что"?!
— На сфере контроль воздействий энергией внешнего круга отрабатывать гораздо сложнее. Гораздо. Поэтому, наверное, на пластины и перешли. Зря, как мне кажется, — Марта погладила теперь скелетик глобуса, — Эх, что я, как бабка старая?! В общем, там, — начальница махнула рукой в сторону "системников", — восемнадцать неисправных приборов. Посмотри, вдруг что-то получится починить.
— Из двух один можно?
— Да хоть из трех! Нам, если честно, только парочка нужна. Не хватает до полного комплекта для группы. Но если сумеешь больше восстановить, буду только рада. Берешься?
— А сроки? — уточнил я.
— Сроки?.. К октябрю ближе. Сначала вводные лекции у первокурсников… Да ты и сам помнить должен, когда у вас отработка контроля началась. Программа-то у нас такая же, как в Варшаве.
Решив, что цели определены и задачи ясны, я стал прикидывать план работ:
— осмотреть содержимое стеллажа и парочку-троечку самых неубитых аппаратов перенести на верстак;
— пошариться в шкафу с документацией на предмет паспортов или мануалов;