Этим летом собралась неплохая компания полазить по Памиру с базированием в международном альплагере в Алайской долине. Живут там, в основном, алайцы — это особый народ со своим языком. И живут так… Мы словно в другой мир попали. У них, например, весь транспорт использует горючее, сделанное из нефти. Как у наших армейцев, которые сроду денег считать не умели. Но там это не от богатства, а наоборот.
("Марик, давай без социально-экономической политинформации," — поторопил Юзик.)
История… хм!.. про компот началась с того, что один поляк из нашей группы по дурости сломал ногу. Вызвали вертолет, чтобы доставить "на большую землю". Дирижабли в горах — это временно летающие гробы. Меня отрядили в сопровождающие. Улететь я улетел. А обратно как? Самому вертолет нанять неподъемно. Пошел расспрашивать. Там многие русский язык знают, потому что… Спокойно, Юзик!.. Кто-то из аэропортовской обслуги подсказал, что в Алайскую долину на грузовозах доставляют уголь. Топят им, представляете? Попутчиков берут. А уже вечереет.
Хмурый водила озвучил расценки:
— Если будешь спать — 10 злотых, если не будешь — пять злотых.
Я отдал десять.
("Я их цены в наши перевел, чтобы не путать с сомами, тыйынами и прочими теньге," — сам себя прокомментировал Марик.)
Скоро в кабину подсел еще один мужик — за пять — и тут же уснул. Водила, когда уже тронулись, уточнил:
— Я тебя только до перевала подброшу, до гостиницы, а там пересядешь.
— Ладно, поехали.
Крутой серпантин, груды разбившихся машин внизу. Скорость километров 20. Дорога узкая, жуткая. Кроме того, как повыше поднялись, на дороге снег, лед, цепи скользят. Через несколько часов водителя в духоте кабины да от постоянного напряжения разморило, и начал он носом клевать, зараза. А у меня от страха сна ни в одном глазу. Развлекал разговорами, вопросами, песни орал, потом просто тормошить начал периодически. Раз даже руль перехватывать пришлось в метре от пропасти. Та еще поездочка! Знал бы, сэкономил пятерку.
До гостиницы добрались поздно ночью. Гостиница! Барак поделенный пополам на столово-административную и спальную части. Еды, правда, нет — не завезли. За перегородкой храпят шоферы. В пять-шесть утра они встают и разъезжаются. Я попросил дежурную бабульку разбудить меня пораньше. Проснулся сам. В восемь. В пустом бараке.
— Ой, вы так сладко спали, я пожалела.
Ага, а теперь пешком трюхать? Но поплелся вниз с перевала в Алайскую — так ее — долину.
— Тут деревня рядушком, километров десять, не больше.
А жрать охота!
Добрался. Дрянь, а не деревня. Кругом одни алайцы. По-русски не бельмеса. Про польский и английский вообще молчу.
— Пожрать есть где? — ору для доходчивости, — Пожрать? Ам-ам?
Самый умный алаец что-то промекал пацаненку, и тот привел парня в солдатской рубашке. Толмача. Слава армии!
Отвели меня к "столовой". В пустом доме женщина кормит грудью младенца.
— Это столовая?
— Да.
— А еще что-нибудь покушать есть?
Обиделась. И за восемьдесят стотинок выдала миску тухлого блеклого борща, тарелку склизких серых макарон с вонючей сохлой котлетой и почти литровую кружку отличного компота из сухофруктов.
Борщ и макароны я, дождавшись, пока женщина выйдет в поисках сдачи с пяти злотых (а до того она стояла и подозрительно следила), вывалил в мусорный бак. Компот выпил. Женщина вернулась не скоро, наверное, всю деревню оббежала. Принесла 4 злотых мелочью.
— На 20 стотинок можете взять компота.
А это еще 4 кружки. Не осилить. Но одну выпил. Прикинув направление, пошел дальше. В животе компот булькает и от голода башка кружится. Тут грузовоз. Ветеринары. Бочки с креозотом чабанам развозят, овец от паразитов купать. Поехали.
— По пути нам только небольшой крюк надо по работе, не возражаешь?
— Нет, конечно.
Ветеринары уважаемые люди, их все чабаны любят, а потому без чая не отпустят. Я чуть не застонал, увидев чай, сахар и лепешки с маслом — навалился, засыпая в кружку по пять ложек песка, закусывая зеленью. Три громадных лепешки в минуту умял, осоловел слегка. Ветеринары только косились на меня, как на дикого.
Тут мясо принесли…
На второй точке, за полдень, уже ждал мяса — опыт приобрел. Вскоре меня ссадили.
— Тебе туда, — говорят, — Километров десять до ущелья, на другой стороне твой альплагерь. Будешь проходить мимо белой юрты — проходи мимо.
("Сказка начинается!" — радостно сияя глазками, шепнула Лена.)
Юрта — как из музея. Белая кошма с золотой вышивкой. У откинутого ясыка стоит старуха — крючок с клюкой — и лопочет: зазывает. Я подумал: "А фигли?!" И зашел. Внутри опять музей! Бабка чего-то бормочет радостно по-алайски, напиток принесла (как оказалось, хмельной). Захорошело мне. Вдруг топот копыт. 8 женщин. Похихикали и за ширму. Потом выстроились в ряд, как на показ, и самая молоденькая-симпатичная объяснила: