Глава 7
– Слушай, Любочка, как тебе наша новенькая?
– Ты про Аду что ли? Нормальная, отзывчивая такая, всегда поможет, подскажет, да и хирурги наши от неё без ума, она, говорят, порой даже врачам во время операции подсказывает, представляешь?
– Ну-ну, – Олеська сидела, закинув ногу на ногу, на диване в сестринской, и рассматривала свой свежевыполненный в выходные, маникюр, – То есть тебе она нравится, правильно я понимаю?
– Ну, я ничего против неё не имею. Она меня вот недавно учила антибиотики рассчитывать для разведения.
– Эх, ты, – вздохнула Олеська, – Зелёная ты ещё, неопытная. А меня-то она не проведёт. Я её насквозь вижу.
– И что ты видишь? – Любанька придвинулась поближе, вся замерев от любопытства.
– Да то и вижу, – отрезала Олеська, – Что подмазывается она к докторам, хочет, небось, нашу старшую подсидеть.
– Маргариту Сергеевну? – удивлённо захлопала ресницами Любанька.
– Её, конечно, а то кого же, – свысока ответила Олеська, не отрывая взгляда от своих голубых ноготков.
– Ой, Олеся, какой у тебя маникюр красивый, – протянула Любаша, – А старшая не станет ругаться?
– А она и не увидит. Я ж почти всё время в перчатках в перевязочной.
– А что если проверка? Инфекционист заглянет?
– Ой, брось, кому мы нужны? Они всегда предупреждают заранее, что придут. Что теперь, всю жизнь с обломышами вместо ногтей ходить? У нас и так на лице маска, на руках перчатки, вместо красивого платьица – костюм медицинский, – Олеська нахмурилась.
– Ну, мы же…
– Ой, вот только не начинай, что мы знали, куда шли, – отрезала Олеська.
Любанька смущённо опустила глаза.
– Ладно, прослежу-ка я за этой супер медсестрой, – пробормотала Олеська себе под нос, – А то, слышала новость-то? Ей уже предлагают от больницы направление дать, чтобы бесплатно на хирурга выучить, о, как!
– Да ты что? – ахнула Любаша, – А она что?
– Что? Отказалась. Говорит, возраст уже не тот, чтобы учиться. Конечно, ей же уже сорок два вроде. Вот, кстати, странно, как ей удаётся так выглядеть, на двадцать лет? Хм… Ну да ничего, я за ней понаблюдаю.
***
С громким стуком на пол полетел распатор. Анатолий Иванович вскинул на Аду удивлённые глаза, но ничего не сказал, и подождал, пока она подаст ему новый стерильный инструмент. Ада работала сегодня из рук вон плохо. Она путала инструменты, не слышала просьбы хирурга с первого раза, а теперь и вовсе уронила инструмент на пол. Несмотря на всё это, операция прошла успешно, хотя и малость затянулась, и обеспокоенные нервные родственники, ожидающие в отделении, уже издёргали постовую сестру вопросами о том, как оно там.
– Адочка, что с вами такое? – был первый вопрос, заданный Анатолием Ивановичем после того, как они остались на миг одни у операционного стола, а пациентку уже забрали в реанимационную палату, – Уж не приболели ли вы, деточка?
– Всё в порядке, Анатолий Иванович, – ответила та, – Просто чувствую себя как-то неважно сегодня.
– Эх, и заменить-то вас некем, – посетовал по-отечески пожилой хирург, – Ну, кого я поставлю сюда? Ещё две операции впереди.
– Не беспокойтесь, Анатолий Иванович, я выдержу, всё нормально.
– А что болит-то?
– Душа, – хотела было ответить Ада, но тут же остановила себя и тихо прошептала, – Давление немного шалит. Видимо, к перемене погоды.
– Да, деточка, осень приближается, – улыбнулся хирург, – Я люблю осень, рыжую, как вы!
Он рассмеялся, и, похлопав Аду по плечу, пошёл мыться на следующую операцию.
***
Прошло два дня. На утренней планёрке заведующий Игорь Петрович был мрачнее тучи.
– У нас летальный исход, товарищи. Думаю, все уже в курсе.
– Давно не было, – тихо сказал чей-то голос.
– Давно, – подхватил заведующий, – Но дело в том, что в данном случае это был не экстренный больной и даже не какой-то сложный случай. Да, операция муторная, долгая, но по сути своей не из ряда вон выходящая. Поэтому эта смерть не та, что можно списать на разряд – не судьба.
Доброкачественное кистозное образование в нижней доле правого лёгкого. Пациентка молодая, без сопутствующих заболеваний, без аллергии на препараты. Пришла в себя через два часа после вмешательства. На второй день улыбалась, беседовала с лечащим врачом, соседями по палате, к вечеру начала вставать. А утром третьих суток умерла!! Представляете? Вот просто, раз, и всё! Мгновенно. Во сне.