И бабки, склонившись друг к другу, зашептались, глядя вслед Галине Фёдоровне.
***
Ада сидела за столом, и положив голову на руки, смотрела, как Гадриэль смешно морщит розовый носик, обнюхивая булку, раскрошенную перед ним, как берёт лапками кусочек и кладёт его себе в рот, как довольно прикрывает свои чёрные глазки-бусинки, энергично двигая щёчками.
– Ты самый замечательный крыс на свете, – сказала ему Ада, погладив серую спинку кончиками пальцев, – Ты умнее, чем многие из людей.
Гадриэль внимательно посмотрел на хозяйку и моргнул, словно подтверждая похвалу.
– Ну что ж, – Ада поднялась со стула и прошлась по комнате, – Начнём новую жизнь! Посмотрим, что приготовил для нас этот город…
Глава 3
– Ой, деточка, здравствуй, как ты вовремя! – старшая медсестра хирургического отделения, Маргарита Сергеевна, вошла в кабинет отдела кадров, вызванная по телефону, – У меня как раз операционная сестра в декрет ушла, и никого нет на её место. Хирурги ведь тоже не хотят работать абы с кем, им подавай умелых, опытных. Зинаида Павловна говорит у тебя двадцать лет стажа?
Она кинула взгляд на кадровичку, а затем повернулась к Аделаиде и тут же смолкла, недоверчиво оглядев её с головы до ног. Ада стояла улыбаясь, уже зная какой вопрос последует сейчас в её адрес, она привыкла к нему. Итак – раз, два, три…
– Сколько же тебе лет, деточка? – растерянно спросила Маргарита Сергеевна.
– Мне сорок два, – вежливо ответила Аделаида, – Мой стаж работы двадцать два года.
– О, – только и смогла выдавить из себя старшая сестра, – Ну, что же, давай знакомиться? Меня зовут Маргарита Сергеевна.
– А меня Аделаида. Зовите меня Ада.
– Вот и познакомились, ну, идём, я познакомлю тебя с отделением, а потом, если всё понравится, вернёшься к Зинаиде Павловне, оформляться. И можешь хоть послезавтра приступать к работе, завтра пробежишься по медосмотру.
– Хорошо, – кивнула Ада и женщины вышли из кабинета.
***
Сегодняшняя смена была не из лёгких. На трассе за городом произошла авария, и пациентов везли одного за другим. Машины скорой помощи подъезжали к приёмному отделению, сверкая синими маячками и завывая протяжными, хватающими за сердце, звуками сирен. Пациентов доставляли сразу наверх, в операционные залы, минуя осмотр в приёмном покое.
Работали сразу несколько бригад в четырёх операционных. Хорошо, что был день, и все были на местах. Ночью, когда остаётся лишь дежурная бригада, сложнее. Приходится делать сортировку, дожидаться приезда врачей, поднятых по тревоге из дома. Но такова профессия медика, и до конца остаются в ней только сильнейшие. Фанаты. Те, кто пашут, несмотря на усталость, низкие зарплаты и вечные упрёки со стороны пациентов и их родственников, изредка получая, как брошенную подачку, сухое «Спасибо», чаще же слыша « Бог помог»… Люди не знают или же не понимают того, что Бог помогает и спасает руками людей. После того, как опасность миновала, люди быстро забывают о том, кто пришёл к ним на помощь в минуты, когда они были на грани между жизнью и смертью.
И вновь встают к операционному столу хирурги со скальпелем, и вновь готовят растворы уже отдежурившие сутки медсёстры, и вновь фельдшеры запрыгивают в машину скорой помощи, глядя усталыми, красными глазами в темноту ночи, несясь на вызов к больному…
***
Ада стояла рядом с хирургом, сегодня она работала с Дмитрием Александровичем. На столе, бледный и обескровленный, лежал молодой парень, на нём не было живого места, он находился на переднем сиденье автомобиля, влетевшего под Камаз. Несмотря на сложность ситуации, Дмитрий Александрович работал чётко и холодно, не позволяя себе растрачиваться на то, что не относится к делу. Однако же, даже в такие минуты он успел отметить про себя, что новенькая сестра толковая, редко такие попадаются – инструмент подаёт вовремя, не позже, чем нужно, чтобы не задерживать ход операции, но и не раньше, чем полагается, раздражая хирурга «стоянием над душой» с протянутым инструментом.
Дмитрий Александрович работал над внутренними органами, ушивая разрывы и повреждения, его ассистент молодой интерн Паша, несмотря на взволнованность, помогал также чётко и уверенно. Парень был тяжёлый, можно сказать безнадёжный, это понимали все, но следуя закону, продолжали делать всё возможное и невозможное в данной ситуации. По трубкам капала тёмная бордовая жидкость, без которой нет жизни – кровь, анестезиолог следил за дыханием и ритмом сердца. Там тоже не всё было гладко, пульс частил после болевого шока и массивной кровопотери, давление было не стабильным. Нужно было поскорее заворачивать с наркозом, однако работы ещё было много. Каждый из команды делал всё, что было в его силах. Наконец всё было закончено. За окнами уже опустились сумерки.