Выбрать главу

Петрашевский искренне жал Спешневу руку.

Не дождавшись лишь Данилевского, в шестом часу наконец уселись за стол, и тут же поднялся Ханыков с заготовленной речью. Он говорил наизусть, уверенно и плавно, о потерянном рае первобытности и законах последовавших эпох, законах победителей и побежденных, законах, основанных на отрицании естественных прав и порождавших борьбу — от борьбы каст на Востоке до борьбы пролетариев с капиталистами. И о золотой будущности человечества, какая выйдет из взаимного проникновения разума и индустрии… И хотя не позволил себе умолчать о бедном отечестве («…тут речь моя прерывается», — повинился перед друзьями): оно в цепях, оно в рабстве, но закончил все же приветом гению и учителю, позвавшему на борьбу за новый мир!..

Бокалы были полны, и когда разрумянившийся студент провозгласил свой тост за Фурье и за фурьеристов, все дружно ему захлопали, осушили бокалы и принялись за закуску. Не успели, однако, насладиться — более в духе Рабле, чем Фурье, — как встал Петрашевский, попросил у хозяина позволения говорить тоже. Конечно, Саша Европеус закивал, и притом смущенно, — у него, вчерашнего лицеиста, Петрашевский уж тем одним вызывал почтение, что вышел из лицея на восемь лет раньше. При этом Саша, правда, вспомнил визит свой к другому старшему однокашнику, к Спешневу, когда намедни по долгу хозяина объехал своих гостей с приглашениями. Попал некстати, застал целое общество, человек двадцать; несколько сконфуженный его появлением, Спешнев пригласил Европеуса к столу, но Саша вежливо отказался, записал свой адрес и спросил, будет ли Спешнев у него говорить. «Нет, — сказал тот решительно, — по-моему, не нужно никакого другого тоста, как за Фурье».

Петрашевский, как видно, держался иного взгляда.

— Явясь среди вас, господа, как один из старейших пропагаторов социализма, я осмелюсь предложить вам тост, который с первого взгляда может даже показаться странным на банкете социалистов, а именно тост за знание действительности.

В самом деле, предложение показалось странным и потому интересным. Вилки были отложены в сторону.

— …Со многими из вас мы были до сего незнакомы, а бестолковая городская молва, быть может, представила меня иным, нежели я на деле. Мои убеждения, мой взгляд на вещи я никогда не хотел закрывать перед другими завесою таинственности и отделываться общими фразами от серьезных вопросов. Никогда ни в чем не желал я обманываться, обманывать других.

В такт словам он размахивал полным бокалом, глаза метали молнии, и по столу пробежал ропот — Петрашевский явно перешел к личностям, и кто не схватил направленности его намеков, тому это объясняли другие.

— Нечего, — едва не кричал он, — нечего в припадке ребяческой гордости ломать голову над выдумкою какой-либо новой системы, но, признавая систему Фурье лучшей, чтобы доставить людям счастье и благосостояние, имея эту звезду путеводную, мы, как русские, должны сие применить стараться к России!..

Условие местности, — сбавил он тон, — никогда не следует упускать из виду, трудностей много, ведь есть еще другие вопросы, не экономические, с которыми необходимо соединять социальную пропаганду и которые должны прежде решиться…

Тут он как-то замялся, погладил бороду, сказал, что не знает, нужно ли обозначить эти вопросы, на что отозвался старший Дебу, его сюда пригласивший и потому обеспокоенный больше других:

— Нет, не нужно!

— Тем более, это противу Фурье! — вставил Ханыков.

Возражать Петрашевский не стал, а продолжил:

— …Но знание трудностей и препятствий отнюдь не должно печалить, скорее радовать; чем полнее знание действительности, тем вернее будет действие. Мы, социалисты, осудили на смерть настоящий быт общественный, надо приговор наш исполнить. Не оттолкнем же в сторону с улыбкой презрения окружающую нас действительность. Рассмотрим ее внимательно, изучим и дадим живому и способному в ней к жизни достичь желанной полноты развития. Никакое прошедшее не уничтожается, оно живет в результатах — толковое знание его может сделать всякого властителем будущего. Знания, больше знания, знания — и торжество поборников истины и общечеловеческого счастья несомненно!