Зоя понимала, что некоторые разведчики относились к ней недоброжелательно, даже готовы были поговорить насчет нее с майором Спрогисом. Понимала, но ничего не могла изменить. Во всяком случае, не могла до того вечера, когда случайно или намеренно после занятий возле нее у костра оказалась Вера Волошина. Села рядом, чуть касаясь плечом плеча. Долго смотрела на язычки пламени, произнесла задумчиво:
— Речка у нас дома красивая… Вдоль нее мы в тайгу ходили.
— И я тайгу помню. Не очень, но помню! — вырвалось вдруг у Зои.
— Ты разве в Сибири была? — обрадовалась Волошина.
— Конечно! Понимаешь, отец и мама у меня там в селе, в школе работали!
— Вот это да! Выходит, почти земляки мы с тобой!
И пошел, и пошел у них разговор, да такой оживленный, что даже товарищи у костра смолкли, прислушиваясь и удивляясь, как это прорвало нынче Космодемьянскую!
С того вечера и началась их дружба. И в строю они были рядом, и за столом. Ребята называли их — «наши сибирячки»…
Зоя улыбнулась во тьме. Захотелось притронуться Вере, ощутить ее. Протянула руку.
— Ты что? — замедлила шаг Волошина.
— Соскучилась.
— И я намолчалась ужасно, — повернулась к ней Вера, и они засмеялись негромко.
— Обалдели! — цыкнул Проворов. — Ша, болтуньи!
— Не ругайся.
— Да разве это ругань? Это одно подбадривание.
— Давай, я первой пойду, — сказала Вера.
— Почему?
— Хорошо вижу во тьме.
Проворов уступил свое место. Знал — комсорг не подведет. Просто непостижимо было, как ориентировалась Волошина ночью на незнакомой местности. Шагала уверенно и всегда выходила точно в заданную точку. «Это у меня врожденный инстинкт от предков-таежников», — смеялась она. А Зоя восхищалась: насколько же гармонична и совершенна старшая подруга, природа всем щедро одарила ее. И добрым характером, и красотой, и тем, что давно утратили изнеженные горожане: острым зрением, тонким слухом и удивительным обонянием. Она как-то остановилась и сказала: «Пахнет погасшим костром. Вон оттуда». И точно: в двухстах метрах нашли головешки…
Овраг кончился, и поле слева тоже вроде бы кончилось, во всяком случае, утих ветер. Теперь они шли по высокому спутанному бурьяну. Зоя на ходу сорвала какие-то мелкие шарики, растерла пальцами. Вдохнула тонкий, ослабленный заморозками запах полыни, представился ей на миг жаркий день, солнце над полем, яркие бабочки над цветами. И пчелы…
Вера резко взметнула руку: «Внимание, стой!» Зоя замерла, затаила дыхание. Легкое гудение доносилось издалека. Вот почему услышала она пчел.
Звук стал резче, отчетливей.
— Машины, — сказала Вера. — К фронту.
— Проселок, — подтвердил Проворов.
Слева, вероятно на повороте дороги, скользнул по низким тучам световой отблеск. Проступили во тьме очертания деревьев. И вдруг вспыхнули два ярких глаза.
Все упали на землю.
— С зажженными фарами, так и не так! — вырвалось у Проворова. — А чего им бояться, самолетов-то нет!
Зоя ощутила, как вздрогнула Вера, повернулась к Проворову и вроде хотела сказать что-то. Но промолчала. Уткнулась носом в рукав и начала чихать. И Зое тоже настолько захотелось чихнуть, что она сорвала с головы шапку и закрыла лицо.
Сухой и ломкий бурьян, в который они упали, обдал их пылью, разъедавшей слизистую оболочку. Першило в горле. Всю волю свою сосредоточила Зоя, стараясь не раскашляться, подавляя желание чихнуть. А машины между тем проходили совсем близко, ревя двигателями, бросая в ночь белые пучки света.
Как только скрылся последний грузовик, Проворов вскочил и быстро двинулся к повороту дороги. Там, на возвышенности, исчез бурьян, росли большие деревья.
— Действуйте. Я наблюдаю. Сигнал — свист.
Зоя подумала: надо пройти дальше, где по обе стороны дороги черной стеной стоял лес. Там с проселка не свернешь. Будет пробка, о которой говорил Борис.
Положила колючку в колею, на замерзшую землю. А замаскировать нечем. Попробовала пальцами, ногтями царапать комья — не поддаются. Ударила каблуком — будто по кирпичу.
Отбежала за куст, наскребла мусора: травы, сучков, листьев. Вернулась — и не нашла колючки. Положила другую, присыпала. Потом — в соседнюю колею.
Теперь надо отойти подальше, чтобы приготовить сюрприз в другом месте. По пути несколько раз опускалась на колени, нагребла полную шапку листвы, травы, веток пополам со снегом. Натолкала, натискала с верхом, чувствуя, как саднит пальцы. Ободрала, наверно. Теперь бы сучьев еще, прикрыть мусор. Но не толстых, чтобы внимание водителя не привлекли…