Константин на ходу соскочил и бросился к ним. «Боже, боже мой…» — повторял он. И тут он увидел его.
Двое несли Николая, и снег у них под ногами был залит кровью.
— Боже, боже… — и по щекам Константина покатились слезы, — он жив?
— Пока жив, — мягко ответил один из преображенцев.
В Николая стрелял один из солдат Павловского полка — полка императорской гвардии, стрелял семь раз.
— Скорее вносите его в дом! — крикнул Константин. — Федор, поезжай за доктором! Гони вовсю!
Преображенцы беспомощно толпились вокруг. Они-то знали, что помочь Николаю уже нельзя, потому его и привезли домой. Остекленелые глаза Николая остановились на лице отца: он узнал его и даже улыбнулся, когда отец подхватил его, как ребенка, на руки и понес в дом. Там уложил его на диван. Забегали слуги.
«Бинтов… скорей… горячей воды!..» — отдавал приказания Константин, сам не понимая, что делать с раненым. Но и бездействовать он не мог. Надо было что-то предпринимать… любой ценой спасти Николая — его сына, его мальчика, которого принесли в родной дом умирать. Неужели он отдаст его смерти?! Неужели уже поздно?! В эту минуту чья-то рука властно отодвинула его в сторону: старая графиня склонилась над внуком, обхватила его голову и поцеловала в лоб.
— Ничего, ничего, Николай, все будет хорошо… Мы все здесь, рядом с тобой…
Евгения Петровна, Наталья и Зоя, не дождавшись Константина, сели обедать, но старая графиня, услышав внизу шаги и голоса, почуяла беду. Она бросилась туда и увидела растерянно топчущихся преображенцев. Отчаянно закричала Наталья. Константин беспомощно глядел, как на мраморный пол течет кровь его сына, медленно собираясь в лужицу. Дрожащая Зоя подбежала к брату и опустилась рядом с ним на колени. Побледнев как полотно, она взяла его безжизненную руку.
— Николай, ты узнаешь меня?.. — шептала она. — Это я, Зоя…
— Зачем ты здесь? — еле слышно проговорил он, и бабушка по его неподвижному взгляду поняла, что он не видит их.
— Зоя! — взяла она команду на себя. — Сними с меня нижнюю юбку, разорви ее на полосы! Живей!
Зоя, словно подстегнутая этим властным голосом, выполнила приказ. Евгения Петровна принялась перевязывать внука, пытаясь остановить кровотечение.
Константин, всхлипнув, тоже опустился на колени.
— Папа? Ты здесь? — Николай казался совсем юным в эти минуты. — Я люблю тебя… Зоя… Будь умницей…
Он улыбнулся им — и испустил дух. Все усилия были тщетны. Николай умер на руках отца. Поцеловав его, Константин закрыл ему глаза и затрясся от рыданий, прижимая к себе холодеющее тело сына и не замечая, что весь залит его кровью. Безутешно плакала Зоя, Евгения Петровна дрожащими руками гладила руку Николая. Потом она повернулась и жестом выслала преображенцев, чтобы остаться со своим горем наедине.
Появившийся доктор хлопотал над лежащей в обмороке Натальей. Ее перенесли наверх, в спальню. Плакал, не стыдясь слез, Федор. Все слуги толпились здесь же, пораженные глубокой печалью. Они уже ничем не могли помочь молодому барину.
— Костя, его надо перенести наверх. — Евгения Петровна мягко отстранила сына и повела его — он ничего не видел из-за слез — в библиотеку, там усадила на стул и заставила сделать глоток коньяку. Уменьшить его боль она не могла, да и не пыталась. Она подозвала к себе Зою и, заметив ее смертельную бледность, заставила пригубить коньяк и ее. Потом отпила сама.
— Нет, не надо… Я не хочу… — Зубы девушки стучали о стекло, но Евгения Петровна чуть не силой влила ей в рот несколько капель.
— Боже… Боже… Совсем мальчик… Они убили его…
— бессвязно повторял Константин, качаясь на стуле из стороны в сторону.
Зоя, словно подхваченная неведомой силой, бросилась к отцу, припала к его груди, ища у него защиты.
У нее не укладывалось в голове, что еще несколько часов назад она сетовала, что «глупый Николай совсем нас забыл», а теперь он, ее брат, был мертв…
— Что же это такое, папа? Что происходит? — в ужасе спрашивала она.
— Не знаю, дитя мое… Не знаю… Они убили его. — Он крепче прижал ее к себе, а потом поднялся. — Мама, возьмите Зою. Я пойду к Наташе.
— Она уже пришла в себя, — сказала графиня, которую куда сильней тревожило состояние сына, чем обморок дуры-невестки. Она всерьез опасалась, что Константин не переживет этого потрясения, и взяла его за руку. Константин поднял голову и увидел устремленные на него глаза, полные мудрости и бесконечной скорби.
— Мама!! — вскрикнул он.
Евгения Петровна одной рукой обняла его, а другой привлекла к себе Зою. Потом Константин, медленно высвободившись, направился наверх, в спальню жены. Зоя провожала его глазами. Кровь уже смыли с мраморного пола, ковер убрали. Николая перенесли в его комнату, и он лежал там, окоченелый и безмолвный. Он родился здесь, здесь и умер, прожив на свете всего двадцать три года. Вместе с ним ушел в небытие мир, который Юсуповы знали и любили. Отныне никто из них не мог чувствовать себя в безопасности. Бабушка понимала это совершенно отчетливо, она увела Зою к себе: девочку била крупная дрожь, глаза ее были полны ужаса.