Сейчас особняк пустовал. Без человеческого пригляда и ухода здание медленно, но неуклонно разрушалось: штукатурка местами отвалилась, и ранами мясного цвета проглядывала кирпичная кладка. Краска на дверях и ставнях поблекла и облупилась, под крышей виднелись потеки не просыхающей сырости.
Зачем Стефан назначил свидание в заброшенном доме? В душе появилось неприятное предчувствие.
Окна первого этажа были закрыты ставнями, на третьем – кромешно темны, только лучи заходящего солнца бликовали на стеклах кровавыми отблесками. На втором этаже, прямо по центру фасада, виднелись два освещенных окна. «Значит, мне туда», – понял я.
Дверь неожиданно легко и без скрипа подалась на хорошо смазанных петлях. Внутри царила мерзость запустения. Широкий коридор уходил в обе стороны: толстый слой пыли, обрывки старых газет, еще какой-то мусор и обшарпанные двери апартаментов говорили всем своим видом – тут давно не живут.
По заплеванной лестнице с обрушенными кое-где перилами я поднялся на второй этаж. Здесь был такой же коридор. Стацки не указал номер апартамента, наверное, рассчитывал, что я разберусь сам. По моим прикидкам, нужная комната находилась слева, и действительно, одна из дверей резко отличалась от остальных. Прочная на вид, подкрашенная, она поблескивала новенькой ручкой.
Я осторожно постучал. Ответом мне была звенящая тишина, только где-то наверху хлопало на сквозняке неприкрытое окно или дверь. Я постучал еще раз и, не дожидаясь ответа, толкнул створку. Та подалась, и я вошел внутрь.
Вполне жилая прихожая со всеми необходимыми приметами такого помещения: неяркая лампа под потолком, вешалка, зеркало, диванчик, стойка для обуви. Всё имело вид вещей, которыми пользуются ежедневно. Я прошел коротким коридором и очутился в просторной комнате с одним неярким светильником, тонувшей в полумраке.
Всё пространство комнаты, за исключением левого дальнего угла, представляло собой мастерскую художника. Большой стол для смешивания красок заставлен банками, баночками, бутылями и флаконами. Разложенный мольберт с установленным, но не тронутым холстом, рядом палитра и кисти. В углу подрамники, накрытые бархатным покрывалом.
Так вот куда пригласил меня Стефан – в святая святых, в мастерскую, где он творит финт! Картины, что стоят под покрывалом в углу, наверняка результат проведенных процедур, окончившихся финтом в этом странном заброшенном доме. Впрочем, почему странном? Оператору и нужна такая обстановка – уединение, доведенное до крайности.
Но каков ветеран! Поводить процедуры днем в Агентстве и лишь вечерами писать картины, обращая их в финт?! Воистину, чтоб вытворять такие штуки, нужно обладать незаурядным мастерством! Недаром Стацки считается не только самым опытным, но и лучшим оператором в Отделе…
В левом дальнем углу стоял изящный столик, покрытый веселенькой скатертью и заставленный какой-то снедью. В центре стола красовалась большая бутыль вина. Два кресла, одно сейчас пустовало, в другом сидел человек.
Единственный светильник давал недостаточно света, высокая спинка не позволяла рассмотреть подробно, и в сумерках я видел только плечо и руку, безвольно свесившуюся с подлокотника. Но я сразу узнал пиджак Стацки. Именно в нем он был вчера во время нашей встречи.
– Стефан... – несмело окликнул я. Предчувствие, появившееся сразу, как только я вошел в этот мрачный дом, усилилось. Человек сидел слишком неподвижно и неестественно тихо. На мой призыв никакого ответа не последовало. – Стефан, это вы? – позвал я громче и сделал неуверенный шаг к столу.
И тут он застонал.
Тяжело, тоскливо, предсмертно...
Я кинулся к столу, развернул кресло и увидел. Даже в полумраке лицо Стацки было совершенно бледным, черты заострились. Из груди, чуть выше сердца, торчала рукоять ножа. Всю одежду ниже раны пропитала запекшаяся кровь, и я не решился вытаскивать клинок, зная, что это может усилить кровотечение. На какой-то миг меня охватила паника: «Что делать? Кого позвать? Как ему помочь?»
– Стефан! – крикнул я в отчаянии, беря его за безвольную руку. – Держитесь, старина! Я сейчас вызову карету неотложной помощи! Или вас перевязать? Черт, чем я могу вам сейчас помочь?!
– Не надо, – тихо ответил он. Голос его прерывался. – Потом карету, отсюда до ближайшей помощи двадцать минут добираться... Слушайте меня, Мартин... Это Ворон! Он был здесь, и я видел его так же ясно, как сейчас вижу вас. Ошибиться я не мог, да он и сам не скрывал. Мы разговаривали, даже вспомнили немного молодость... Он довел дело до конца, создал метод... Но без меча ему приходится проливать реки крови, и он вынужден убивать случайных людей. Результат его не устраивает...