-Да как смеешь ты?! Безумная ошибка Зеркала Мира! – на этот раз пламя полыхало во всех трех статуях, и голос их, слившийся в один, громом расходился по пещере. – На помощь Тройственному Суду! Нам не нужна помощь! Мы – столп мироздания! Мы свергаем и воздвигаем, создаем и разрушаем! Мы – это баланс! Мы….
-…потеряли Всадника Апокалипсиса… - закончил Гарнанджан начатую статуями фразу.
Мертвая тишина повисла в пещере, но пламя статуй продолжало полыхать с немыслимой силой.
-Хаос! Выйди! – снова трехголосием отозвался Суд.
-Повинуюсь. – Поклонившись, Астарта сделала шаг назад, и скрылась за дверью, которая тот же час закрылась.
-Джинн! Приклони колени пред Судом! – Голосом, не приемлющим противоречия, прозвучал триединый.
-А вот этого - не дождетесь. Я – последний джинн, и даже ты, Тройственный Суд – не способен меня заставлять что-либо делать.
-Всадники! Покарайте нарушителя баланса! – Спокойным тоном прозвучал голос центральной статуи, и с обеих сторон от монумента появилось три темные фигуры.
Слева вышел огромный человекоподобный воин, из-за спины которого торчала рукоять столь же монументального, как и сам воин, меча. Он был одет в тяжелые доспехи, почти полностью покрывавшие тело, и лишь голова была под капюшоном из ткани тончайшего шелка, оранжевого цвета.
Справа вышло двое, гораздо меньших, и сильно отличавшихся от первого солдат. У одного, в робе и черном капюшоне, в руке были весы, на одной чаше которых лежало золото, а на другой – пепел. Золото на чаше весов поблескивало в свете факелов, а пепел в другой чаше постоянно менял цвет и форму, то становясь чем-то твердым, то растекаясь, будто вода….
Третий воитель, в легком доспехе, с редкими металлическими бляхами имел за спиной лук, толщина тетивы которого едва была заметна, будто паутина на свету. Белый капюшон скрывал лицо, но лук уже был в руке, и тетива была готова отпустить жаждущую крови, направленную в сторону джинна стрелу.
-Ребята, может, не будем горячиться? – Гарнанджан меньше всего хотел собственноручно убить кого-то из тех, кто, по словам Астарты – стоял на одной ступени с ним самим.
Лучник решил не медлить, и первая пущенная ним стрела должна была пронзить сердце наглого Джинна. В тот же миг на него обрушился и первый удар меча, все лезвие которого было покрыто глубочайшими зарубинами, но сталь его блестела, вселяя ужас во всякого, кто созерцал титаническую мощь оружия Войны. Державший весы, сделал короткий выпад вперед, и часть пепла рассыпалась на пол, на лету превращаясь в капли, ртутью, сливаясь в лужу под ногами Гарнанджана.
Но силы были не равны.
Стрела была отражена дагой, которая блеснула в левой руке джинна, удар меча – парирован материализовавшимся тяжелым доспехом, а омут, появившийся под ногами – заморожен старинным кулоном, никогда не покидавшим шеи Гарнанджана, с момента его обращения в джинна.
Всадники сделали шаг назад, не понимая, как создание, атакованное одновременно ними всеми могло оказать сопротивление. Но поборов сомнения, Война начал атаковать жесткими рубящими ударами, вкладывая в них всю ненависть, из которой он был создан, и всю преданность Тройственному Суду. Голод, держа свои весы на вытянутой руке, будто вихрь описывал безумный танец вокруг джинна, и каждый раз пепел с чаши обращался чем-то новым, иногда даже неизвестным, но не менее опасным, чем каждый из всадников. Раздор тем часом стрелял из лука, заставлял землю под ногами джинна разверзаться трещинами, создавал двойников, и все без толку…
Ни один из всадников не мог даже оцарапать джинна. Удар за ударом, стрела за стрелой, капля за каплей истощали Всадников, но не наносили Гарнанджану никакого урона.
Через несколько минут этой «пляски Ада», Гарнанджан начал просто телепортировать, но зачарованные стены комнаты не позволяли выбраться из нее без разрешения Судей. И джинн, растворяясь в синем дыме, прыгал от одного атаковавшего его, к другому, наполняя пещеру сизо-синим туманом.
Всадники были так увлечены попытками поразить цель, что вовсе не замечали, как мишень сводит их в одну точку.
Последний прыжок Гарнанджана оставил за собой куда больше синего дыма, чем все предыдущие, и когда синий морок расселся, Всадники были повержены.
Старый джинн стоял, остановив дагой лезвие меча Войны в сантиметре от шеи Раздора, последняя стрела которого была словлена другой рукой, за миг до лишения головы Голода содержимого, а под ногами великого Войны должен был вулканической лавой кипеть пепел, брошенный из чаши весов, но замороженный все тем же висящим на шее джинна кулоном …