Тепло окутало джинна. Он не видел что происходит, но чувствовал, что глаза его свободны, просто вокруг слишком темно. Он ощущал, как пояс становится тяжелее и на спину ложится перевязь. Джинн ощущал, что левая рука покрылась неизвестной ему броней, а голова становилась безумно тяжелой, от наполнявшей ее информации.
Сознание не выдержало, и Гарнанджан, повинуясь внутреннему голосу, закрыл глаза, падая в объятия тишины и покоя…
***
Сознание вернулось лишь когда Всадники выносили его бесчувственное тело из зала, в котором еще недавно восседало две последние горгульи…
Астарта шла рядом, держа в руках сверток ткани, внутри которого, находилось что-то, что оттопыривало края материи.
-Эй, богатыри, опустите меня. – Слегка тряхнув головой, джинн пару раз дернулся, чтобы носильщики обратили на него внимание. Лишь сейчас Гарнанджан осознал размеры меча Войны, который служил носилками в руках всадников: Война шел впереди, держа лезвие, а двое его братьев – сзади, используя в качестве ручек крестовину оружия.
Не дожидаясь остановки, Гарнанджан спрыгнул с инструменты Войны, и почувствовал, насколько тяжелее он стал. Земля под легконогим в былом джинном вмялась, и в разные стороны от стоп приземлившегося мага разошлась паутина трещин. Джинн выровнялся, и, взглянув на левую руку, до самого плеча покрытую броней, похожей на чешую, сразу захотел осмотреться полностью. Стоило лишь Гарнанджану подумать о зеркале, как перед его телом появился округлый кусок стекла, с задней стороны покрытый амальгамой.
Изменения понесла не только рука. Пояс был покрыт металлическими бляшками, в центре каждой из которых находился камень, отливавший серебром. Ноги джинна были покрыты схожей с броней на руке чешуей, но мельче, более плотно прилегавшей к телу.
Любимая джинном дага, свисавшая на левом боку приобрела филигранную роспись по лезвию, которое, из ровного, слегка превышающему полторы ладони в длину превратилось в трехгранное, и едва ли не размером с жало гладиуса, завитое спиралью смертоносное оружие. Теперь это был не средней длины кинжал, которым фехтовальщики в бою пользовались, как щитом, а весьма самодостаточное орудие уничтожения.
Револьвер так же стал иным. Дуло было раздвоено, барабан теперь был рассчитан на подачу сразу двух патронов, давая возможность прострела дуплетом. Несмотря на это, он стал гораздо легче, и куда более комфортно лежал в руке.
На предплечьи правой руки красовался браслет-ножны в котором находилось девять метательных ножей, расписанных тем же стилем что и лезвие стилета.
Налюбовавшись собою вдоволь, Гарнанджан оторвал чехол с метательными ножами, и бросил его под ноги, не взирая попытки кого-то из всадников взбунтоваться такой наглости.
-Хм… А тут у нас что?- указывая на сверток, джинн смотрел на Войну. Он сам не знал почему, но он решил, что именно этот Всадник является старшим.
-Сам взгляни, И`икилев. – впервые увидев лицо Войны, джинн был поражен. Это была не изуродованная шрамами физиономия тупого бродяги, ремеслом которому всю жизнь было сеять смерть, убивать да калечить, а удивительной красоты лицо мужчины, еще молодого, но уже вступившего в совершеннолетие. Волевой подбородок, мощная нижняя челюсть и острый нос делали лицо Войны достойным того, чтобы с него писали пример мужской привлекательности. Но совершенно белые, лишенные зрачков глаза – делали красоту безумной, пугающей….
Переборов в себе продолжающие буянить рассуждения, о внешнем виде старшего Всадника, и вариантах того, что скрыто под капюшонами его братьев, Гарнанджан шагнул к Астарте. Приняв от нее сверток, джинн тотчас сорвал ткань, представляя на всеобщее обозрение скипетр, трех локтей в длину, излучавший бледно–синее сияние камнями, по кругу расположенными на золотистом набалдашнике.
-Взглянул. Мне понравилось. А теперь объясните, - разведя в стороны руки, джинн повернулся к Всадникам, чтобы те его лучше рассмотрели, - что это такое? И вот это, - с неизменным пессимизмом посмотрев на скипетр, продолжил Гарнанджан, - тоже, что такое?