Пятерка бродящих по дромосам очутилась в пестрящем красками мире, где не замолкали птицы и сверчки…. Вдали виднелась цепь гор, белые вершины которых протыкали небеса острыми пиками.
Сквозь сотни веселых голосов местного бестиария, хорошо слышимым рокотом пробивался звук разливавшейся неподалеку реки, стекавшей по пологим ступеням и порогам. Разбивая берега и обтачивая камни ледяной водой, сочившейся тысячами ручейков из горных высей, обращаясь в пути глубокой и грозной, стремительной голубой дорогой.
-Вот я и дома…. – счастливая улыбка озарила лицо Гарнанджана.
-Джано, где мы? – Астарта так же, как и Всадники, совершенно не понимала, где очутилась.
-Честно говоря…. Где-то меж основными параллелями. – Шагая по зеленой траве в направлении замка, джин продолжал полной грудью вдыхать слегка сладковатый воздух этого неизвестного никому мира. – Я наткнулся на это место, когда бродил тоннельным дромосом…. По сути – это весьма самодостаточный островок, почти не связанный с первородным миром.
-А еще, он очень похож на Землю…. - Астарта всегда знала о едва уловимой, но очень тесной связи джина с его родным миром, и не могла не отметить, что в месте, по которому сейчас она шагала босыми ногами, очень немногое отличалось от известного по книгам и рассказам джина мира Земли, в котором нескончаемы войны, и постоянно идет борьба неведомо за что.
-Дело в том, Аста, что не похож. Это – и есть Земля. Ее неведомо как оторванный клочок, если точнее. Только этот мир живет по законам, которые диктую я, а не люди, с их извечным проклятием – правом выбора. Здесь нет сословий, нет вражды, нет войн…. Хотя население потихоньку приближается к миллиону.
-Джин, ты хочешь сказать, что кроме параллелей – существуют другие миры?!- Голод явно не мог справиться с распиравшим его любопытством.
-Вот ведь, зыбкая память! – ругнулся Гарн, - я про вас совсем забыл…. Да, Всадник, - нарочито язвительно, Гарнанджан сделал ударение на слове «Всадник». – Есть места, где даже Вы – извечные стражи баланса не сможете меня достать.
Приблизившись к вратам города, которые начали равномерное движение, джин увидел тех, по ком так давно скучал.
-Дым, Пепел! Сюда, красавцы! – навстречу путникам из открывавшихся врат выскочило два добермана, совершенно не характерной окраски. Один был молочно-серый, и размером явно преобладал над вторым, с насыщенным темным окрасом, переливавшимся на солнце, делая пса, будто вылитым из металла.
Повалив Гарнанджана на землю, и облизывая неспособного сопротивляться джина, собаки совершенно не обращали внимания на компанию, в которой хозяин прибыл.
-Да уж, Гарнанджан, не думал, что есть те, кто может быть рад тебя видеть…. – Война усмехнулся, подставляя лицо под теплые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь настил грозовых облаков.
- Тебе, Война, - с трудом поднимаясь на ноги, джин решил отплатить тем же сарказмом, - вообще думать противопоказано. Я никогда не следил за способами ведения боевых действий в других параллелях, но за людьми я приглядывал долго…. И что должен сказать – чем больше они думают – тем более изощренные и извращенные способы уничтожения измышляют. Так вот мне страшно представить, что придумать можешь ты.
-Ты мне льстишь. Ты – боишься?- Война засмеялся. Смех его, как и вся его статура, был так же мощен и, что удивительно – заразителен. Астарта улыбнулась, и братья Всадника – наверное, тоже, но головы их по-прежнему были скрыты треугольными широкими капюшонами, тень которых скрывала лица.
С легким недоверием посмотрев на компанию, джин ухмыльнулся, и размашистым жестом, склонившись в поклоне отводя правую руку в сторону – пригласил войти в родные для него стены.
Между замком и основной городской стеной было чуть больше семидесяти шагов. По левую сторону от центральной дороги расположился рынок, на котором, как и на любом рынке – оживленно шли споры и торги, люди кричали и смеялись. Как только кто-то из торговцев или зевак отвлекался и замечал шедшего Гарнанджана, возглас: «Славься Отец Мира!» на мгновение заглушал рыночный шум, и столь же скоро тонул в нем.
Ровные домики по правую сторону выглядели крошечными, и едва могли вместить в себя больше трех человек, но из некоторых, словно из безразмерных шкафов высыпалась детвора, заставляя задуматься, каково же пространство внутри.