- Я в последний раз повторяю: понятия не имею, о чем вы говорите.
Смирившись, Всадник осмотрелся, и вновь обратился к джинну.
- Нас четверо.
- Я очень рад, Раздор, - ехидно улыбаясь, джинн сверлил взглядом лучника, - что ты умеешь считать. Но смысла в твоем послании не уловил.
- Мы можем одновременно попасть к четырем оракулам. – Игнорируя выпад, лучник хранил спокойствие и безмятежность.
- Идея хорошая, - дымя трубкой, прошептал джинн, - но мне совершенно не нравится мысль разделиться. – Уловив вопросительные взгляды спутников, Гарн вынул трубку изо рта, и продолжил. – Мы не знаем, что случилось со Смертью. Если она пленена – совершенно нет никаких гарантий, что на одного из вас не покусятся так же. У нас есть лишь слова Хранителя, который косвенно сообщил, что дохнут дети Зеркала Мироздания, но, мы не знаем – действительно ли причастна к этому Смерть.
Недовольно глядя на проползавшего рядом дальнего родственника земных скорпионов, джинн, закусив губу, прокручивал в голове какие-то мысли, явно не радовавшие его сознание.
- Кроме того, есть еще один момент. Даже если действительно ваша сестренка причастна к этой бойне – нам неизвестно – по своей ли собственной воле она это делает. А мне совершенно не хочется, чтобы на пути к правде, мне пришлось воевать с омороченными Всадниками Апокалипсиса. – Ища подсказки, что делать дальше, джинн отгонял от себя слова Эфира, твердо впечатавшиеся в память, и сейчас – будто сирена верещавшее в голове : «Ищи там, где искал бы себя»…
Вытрусив горелый табак из трубки, джинн еще раз обвел взглядом спутников, и недовольно клацая зубами, перегоняя жесткие жевалки на скулах, сунул курильное приспособление в карман.
- Предлагаю на вторую параллель, в мир принца Рендома. У него там просто зоопарк всяких оракулов. Один точно что-то нам подскажет.
Нехотя открывая портал, Гарнанджан безуспешно выгонял из спутанных мыслей цитаты Эфира… В голове монотонно бубнело : «…ищи его там – где искал бы себя. Но искал бы не тогда, когда тебе плохо, а тогда – когда стоило бы потеряться…», «…я лишь говорю, что мир столь мал, что, ни одна магическая тварь, не исчезнет без следа…», «…Смерть – уже давно не та, кем ее знали….».
Глава 11
Луна, хитрым воришкой заглядывала в сонные окна тихой улицы.
Ничто вокруг не могло встревожить даже самого заядлого параноика, и город молчал, в полуночной мгле лишь изредка вскрикивая голосами чего-то не поделивших котов, да тихого лязганья цепей, на которых висели фонари.
Ветер прислушивался к ворчливой старушке, у которой порвалась нитка, и оборванный край которой никак не хотел лезть обратно в иголку, а после, отпрянув от окна швеи – заглядывал сквозь ставни в спальню пылких любовников, страсть которых делала эту ночь жарче, кажется, во всем городе.
Тихими проулками, избегая света фонарей двигался темный силуэт, явно не желавший быть кем-то замеченным.
Даже ветер избегал встречи с слишком тихим ночным бродягой, сбегая куда-то в край улицы, и шелестя там листвой лезших в окна веток старого кустарника.
Он шел тихо, кошкой ступая на вымощенную ровными и гладкими камнями дорогу, проскальзывая змеей между домами, с каждым мгновением приближаясь к центру города.
Глянув вдаль, фигура огорченно опустила плечи, в ту же минуту нырнув в сливную шахту, и оказавшись под темнотой ночной улицы, в темноте извечных подземелий.
Крысы, мусор, вонь…
Классический набор канализации встретил ночного гостя с первым же шагом, но не смог всем своим отвратительным яством спугнуть бродягу.
Каждый шаг в кромешной тьме отдавался по разветвленным коридорам гулким эхом, но бояться быть услышанным – здесь не было причин. Совершенно не боясь оступиться фигура шла по непроглядной тьме, слившись с ней в единое целое, четко зная маршрут, и цель…
***
Величайший торговый центр всех отражений – параллель-порт Асфид Таринф Криот, сотни тысячелетий являющийся миром благополучия и честной торговли, а так же по совместительству – приют бесчестных налоговиков и лицемерных банкиров, путан всех мастей, и душегубов, чьи деяния ввергли бы в ужас Садилов-Катов - радушно принял гостей.
Пополам разделенное небо, с одной стороны – ночное, искрящее мириадами звезд и созвездий, блеклым светом далеких планет, зигзагообразной линией переходило в солнечную половину, на которой блистало шесть разноцветных солнц, создавая идеально ровный шестиугольник.
Город ничем не отличался от неба – имея темную сторону, на которую не ступил бы даже самый последний и падший аристократ, и светлую, с которой взашей гнали воров и бродяг, так и норовивших пристроиться где-то «под солнцем».