Пустота помещения настораживала.
Тяжело представлялось, что Хранитель пошел за покупками, забыв закрыть за собой «двери», и вскоре вернется с сумкой провианта и авоськой, заполненной мирно и весело звенящими бутылками.
-Кому хочется задать тупой вопрос? – Джинн, ехидно хмыкнув, взглянул через плечо на всадников, которые не очень радушно отплатили колдуну нерадивыми взглядами.
- Ты про тот самый, тупой вопрос: «Где Хранитель?»?! – Раздор, хмуро изучив углы помещения, начал копошиться на столе, одиноко стоявшем под громадной, идеально обтесанной стеной.
- Нда… именно про него… - Решив, что Всадник прав, и пока хозяина дома нет, стоило бы осмотреться, джинн уже изучал содержимое сундука, не сильно беспокоясь о порядке вещей, скидываемых, как попало на места, с которых брались.
Война, подперев плечом стену, которая не очень то и собиралась рушиться, ковырял кончиком лезвия своего громадного меча землю, и о чем то возвышенно напевая, размышлял…
- Джинн. – Явно с трудом собранные воедино мысли мечника начали выливаться отрывистыми, короткими предложениями. – Ты ведь понимаешь, что это невозможно?
Хлопнув крышкой сундука, Гарнанджан продолжал сидеть на коленях, не оборачиваясь к собеседнику, будто боясь встретиться с ним взглядом.
- Ты о чем, Мечник?
- Она не могла пройти лабиринт. Она – не перворожденная, и даже не королевской крови. Лабиринт просто раздавил бы ее, уничтожил, стер в конце концов. – Скинув капюшон, Война осмотрелся, почесал затылок и сел на столь же одинокий, как и стол в этой комнате, стульчик.
Стульчик тяжко скрипнул, видимо проклиная свою нелегкую судьбу, но смирившись, продолжал держаться как стойкий оловянный солдатик, под натиском веса тяжеленного, облаченного в массивные доспехи воина.
- Я понимаю это, Война. – Сменив позу, и усевшись напротив Всадника, в качестве упора под спину используя все тот же сундук, джинн достал трубку. – Но, к несчастью, мы сейчас в ситуации, в которой нет ничего невозможного. – Пустив пару клубов белоснежного дыма, Гарнанджан закрыл глаза, и продолжил. – Существуют легенды, что даже не связанные родством с Обероном, или вообще – рожденные так далеко на параллелях, что и представить себе невозможно создания – проходили великий Лабиринт, но покидая последние врата – они уже были вовсе не теми, кем входили. Высшие, несокрушимые, зрящие будущее, столь далеко и столь ясно, как современность, происходящую вокруг них самих… Она могла пройти Лабиринт, если Лабиринт этого хотел… Тем более, - на этот раз глубже затянувшись трубкой, джинн немного дольше молчал, - она – один из Всадников Апокалипсиса… А вы, ребята, покрепче будете, даже чем те, кто УЖЕ выходил из этого лабиринта, а не только ступал на первую ступень… Кроме того…. – Он многозначительно скривил рожицу, пытаясь вылить в нее максимум сомнений. – Кто знает, что из себя представляет Лабиринт? То-то же…. Никто, из прошедших его не распространяется на эту тему, и, это делает наши рассуждения о «возможном» и «невозможном» - вдвойне бесполезными.
Неизвестный шум насторожил всю четверку, и, не понимая, где находится источник грохота, сомкнувшись спиной к спине, воинственный квартет занял оборонительную позицию, держа оружие наготове.
Грохот сменился треском, а мигом позже, и треск уступил место низкому гулу, источник которого определить было уже куда проще.
Кульминацией странного концерта стала алая вспышка на противоположной столу стене, и на пол рухнуло окровавленное тело, с трудом шевелившее руками, но все же сумевшее закрыть за собой дромос.
Тяжело дыша, истекавший кровью, истерзанный, будто побывавший в клетке со львами Хранитель пытался ползти, но сил не хватало даже чтобы равномерно дышать…
- Какого Люциана?... – С неподдельным недоумением выдавил из себя Гарнанджан, и ринулся к готовому испустить последний дух телу. – Эй, нефелим-доходяга, не забывай, как дышать! У меня к тебе еще пара вопросов есть! – Джинн тряс хрипевшего и стонавшего Хранителя Лабиринта, пытаясь привести того в чувства.
Голод, весьма расторопно среагировав на ситуацию, уже сидел на коленях рядом с джинном, и прикладывал горлышко бутыли с водой к окровавленному рту истерзанного сородича.
- Смерть… Смерть… не виновата… никто … - Давясь самим воздухом, Хранитель пытался из последних сил что-то объяснить. Трясущаяся рука легла на плечо Голода. Тонкая струйка крови поползла от уголка рта по щеке, на полпути смешиваясь со слезой, и глаза старика Хранителя стали меркнуть. – Амин… сын… перстень… он твой…по праву… по… по праву рождения… - Не вдумываясь в то, что было джинну совершенно не важно, Гарнанджан еще несколько раз тряхнул Хранителя, не отпуская его на тот свет.