-Джано, ты не только трепач, а еще и жуткий зануда. Сам подумай, что было бы, если бы люди достроили свою Вавилонскую башню? Ты себе представляешь, какой облом их ждал наверху? Они хотели к Богу приблизиться, а приближались к чему? К звездам? – найдя более-менее удобное кресло, Астарта уселась в него, на сей раз развращая обстановку оголенной ножкой.
-Ты мне скажешь, что тебе от меня нужно, Аста? Или ты заскочила так, на минутку ностальгии?
-Я Богиня Хаоса, Гарнанджан. Но это не значит, что я мечтаю видеть весь мир и все отражения в Хаосе. – избавившись от улыбки и став кране серьезной, Астарта заговорщически огляделась, в поисках подслушивающих, и удовлетворенная их отсутствием, взглянула в глаза джинна.- Меня совершенно устраивает мой личный мир, и большего - мне не нужно. Но, кто-то видимо считает иначе, – тяжело выдохнув, она прошептала, - пропал один из Всадников.
-Ага… - переваривая полученную информацию, джинн пытался свести концы с концами. – Тех самых Всадников?... Которых, четыре?...
-Да, именно тех самых.- лицо Богини стало даже более серьезным, чем было ранее.
-Хм… Ты адресом ошиблась. Я в поисковых делах крайне слаб… Могу потерять кого-то, если нужно, но искать – это не мой профиль. Обратись к … к Пифиям обратись, ну или, к Мойрам.
-Включи мозг, старик! Какие Пифии?! Какие Мойры?! Всадники – это те – кто вершит судьбу, а не подчиняется ей!
-Плохо. Тогда у нас проблемы… - присев на ближайшую кучу золота, джинн материализовал из воздуха бутылку лимонада, и с удовольствием влил половину содержимого в глотку.
-Проблемы – у тебя. А потом только у меня будут. Не забывай – ты с Всадниками – на одной ступени. Вы – нейтралитет. Наказывать должны тех, кто зарывается, и плевать – это светлые или темные. А с учетом – что ты последний джинн мира, тебе бы стоило задуматься, стоит ли тебе терять соратников?... Если надумаешь что-то – я жду тебя в своем царстве. Думаю, как открывать портал в мою спальню – ты не забыл… - Менее пафосно, и более элегантно, чем это делал Гарнанджан, она, не вставая с кресла, окутала себя ярко-фиолетовым дымом, и растворилась, оставив джинна наедине с собою.
-Женщины… Ох уж эти женщины… Все равно, не понял, - встав с кучи, на которой сидел, поправляя пояс, джинн закусил нижнюю губу, и напряженно продолжал мыслительный процесс, - зачем были нужны гнолы?... Эх, женщины…
Краем глаза увидев свое отражение в валявшемся зеркальце, Гарнанджан впервые задумался – что и он не вечен.
Некогда пышная шевелюра темных волос – уже давно была белее снега, и подобна сухой, мертвой соломе. Вокруг глаз собрались морщины, и, не смотря на то, что он был бессмертен – но время – неприклонно, и бессмертие его – станет истинным лишь тогда, когда его тело состарится до восьмидесяти-восьми лет. Оставалось еще минимум пара-тройка тысячелетий, до этого момента, но уже терявшая эластичность кожа морщилась, и лицо, давным-давно – красивое и сильное – теряло жизнь, становясь мудрым, и тусклым.
Голубые, как море глаза превращались в мутные омуты, слегка тронутые серой дымкой, да и руки начинали предательски дрожать…
«Что, Джано, не самый располагающий к себе вид?» - Эго, извечно бросавший самые злые и неуместные фразы, в самые неуместные моменты, взбесил Гарнанджана.
«Если хочешь просуществовать в кулоне, еще миллион лет – продолжай язвить….» - Упоминание о возможном освобождении утихомирило беса, заскулившего о потерянной свободе, и мечтавшем о ней с тех пор, как надежда вновь поселилась в нем.
Гарнанджан был не таким, как все, с кем приходилось сосуществовать Эго, и, он знал, однажды – джинн выпустит его на волю….
[1] Дромос — Коридор (греч.).
[2] Монета Хирона – одноразовый портал, позволяющий не имеющим власти над порталами перемещаться между мирами.
Глава 3
Старик сидел на верхушке Эйфелевой башни, и увлеченно отстреливал из своего револьвера голубей, от которых, после попадания пули – не оставалось ничего, кроме кучки перьев. Периодически заряжая новый клип в барабан, он задумывался, что, наверное, стоит стрелять не в птиц, а в людей – так гораздо забавнее было бы, но тут же отгонял от себя эти мыли, вспоминая, что тоже, по происхождению – человек. Именно из-за происхождения, он всегда так тяготел именно к этой параллели, далеко не самой лучшей, не самой чистой или уютной, но родной…
Внизу гудели машины, и что-то выкрикивали люди, фотографируясь на фоне памятника, не задумываясь о мимолетности жизни.