Сайрус бросился вперед, перепрыгивая через брандспойты, перескакивая через огромных людей в желтых асбестовых костюмах и шлемах, прямиком в ревущее пламя и ускользающее прошлое.
Земля совершила еще один поворот, выставила одно свое полушарие из тени, и на материке начался рассвет. В мотеле «Лучница» все переменилось. Выбоины на парковке были залиты смесью воды и размокшего пепла. Кое-где к асфальту прилипли расплавленные полиэстеровые занавески. Лестница на второй этаж обрушилась и утянула с собой часть самого второго этажа. По раскрытым номерам гулял утренний ветер, и в них не хватало стен, словно в разобранном кукольном домике. Виднелись обугленные матрасы, почерневшие шкафы и кое-где даже оплавленные телевизоры. Все это было обвито желтой клейкой лентой.
Фигура лучницы, слегка бледноватая в дневном свете, все еще светилась.
Солнце уже потихоньку наливалось летним полуденным жаром, на небе не было ни облачка. Когда солнце стало подниматься к зениту, от залитых водой развалин мотеля и покрытой лужами парковки начал подниматься пар. Завоняло горелой краской и синтетикой от ковров и занавесок.
Разломанная дверь уцелевшего номера зияла пустым проходом на внутренний дворик. За ней на гигантской двуспальной кровати безвольно распростерлись двое. Сайрус и Антигона крепко спали.
Волосы Сайруса местами обгорели, а кожа блестела от сажи и пота. На его шее мелкими пузырьками виднелся след от ожога.
Антигона спала, крепко обхватив руками небольшую стопку фотоальбомов и жестянок с кинопленками. Две камеры, лишившиеся своих стеклянных линз, были водружены сверху. Ее проектор, теперь больше похожий на пирамидку из оплавившегося черного пластика, стоял на полу у кровати.
Дверь распахнулась. В комнату впорхнул маленький человечек с усталыми печальными глазками, в измятом костюме серо-стального цвета и очках-половинках. Он громко откашлялся.
— Прошу прощения. Пардон. Проснитесь!
Он постучал по стене. Сайрус, застонав, потянулся. Затем открыл глаза и увидел маленького человечка в дверях, моргнул, некоторое время осмысливая увиденное, после чего резко сел в постели. А этого делать не стоило. Кто-то надул его голову, словно шарик. А легкие набил использованными пепельницами. Надбровные дуги готовы были треснуть от боли, в глаза насыпали стальной стружки, а во рту будто жгли резину.
— Мне очень жаль, — сказал маленький человечек. — Мои соболезнования по поводу мотеля. Вы были застрахованы?
Сайрус молча потер глаза, затем надавил на брови, пытаясь водворить свой лоб на место, задохнулся, закашлялся и зарычал, стараясь избавиться от пропитанной сажей мокроты внутри. Безвольно уронив руки, он сплюнул прямо на ковер и наконец открыл глаза. Стены вокруг будто то прогибались внутрь, то изгибались наружу. Почему он в комнате Дэна? Не надо было тут плевать. Только не на пол. Дэн же будет ругаться. Сайрус лихорадочно заозирался в поисках салфетки. Ни салфетки, ни Дэна. Только человечек, знакомый ему со вчерашней ночи, и спящая Антигона, свернувшаяся, как улитка в домике.
Вчерашняя ночь.
Как же на него злились пожарные. И Дэн тоже. Он уже не помнил, чем все кончилось, но сейчас Антигона держала охапку фотоальбомов. Значит, ему удалось пробраться к ней в комнату. Или это удалось ей самой. Он сунул руку в карман и ощутил холодное прикосновение ключей. Толстый кусок стекла в другом кармане слегка кольнул его слабым электрическим разрядом. Горящий жук. А вот карточка с клятвой исчезла.
Сайрус покосился наверх.
— А где Дэн?
— А, — замешкался человечек. — Не могу сказать. Вообще-то я здесь по официальному поручению.
Он одернул рукава, поправил очки и извлек бумагу из внутреннего кармана пиджака.
— С сожалением вынужден вам сообщить, что постоялец этого мотеля, Уильям Скелтон, погиб сегодня рано утром в результате возгорания.
Сайрус растерянно моргнул.
— Возго… чего? Пожара? Ага, — сказал он. — Я знаю. Я там был.
— Смерть мистера Скелтона констатировали практически сразу по прибытии в больницу. Да обретет его мятущаяся душа покой. — И тут он бросил взгляд на Сайруса. — Хотя лично я бы на это не поставил и гроша.