Мои щёки начинают пылать. В носу щиплет. Но я шмыгаю носом и звенящим от слёз голосом говорю:
— Не за чем оскорблять меня, Игнат. Я тебя не трогала. Иди… Иди к Даше. Она тебя ждёт.
— А ты ревнуешь, Зубрилка? — вдруг довольно ухмыляется и резко склоняется ко мне, приближается так близко, что я чувствую жар его огромного тела и запах, присущий лишь ему.
— Ревнуют тех, кого любят, Игнат, — отвечаю тихо, отводя взгляд. — А меня с тобой ничего не связывает. И связывать не может.
— Что? Недостаточно хорош? — вскидывает руку и пальцами сжимает мой подбородок.
Я чувствую, как от места прикосновения его горячих пальцев к моей коже по всему телу горячие змейки разбегаются. Колени подгибаются, но я упрямо поджимаю губы. Не отвечаю. Дёргаю головой.
Но вместо того чтобы убрать от меня руку, Игнат большим пальцем проводит по моим опухшим от слёз губам.
— Убери от неё руки, — слышу ярость в голосе Марка.
Чернышев ничего не отвечает. Хмыкает. Смещает палец на мою щёку, проводит один раз. И только после этого убирает руку.
Без труда снимает с полки мой чемодан.
— Зубрилка, ты туда все свои учебники засунула? — слышу его тихий смех.
— Спасибо, Игнат, — я улыбаюсь, делая вид, что не слышу его вопрос.
— Я провожу до комнаты. Не хочу, чтобы ты застряла в сугробе с чемоданом. Потом всю жизнь будут мучать муки совести.
— Игнат, спасибо, но я сама, — я взволнованно кусаю губы.
Мне хочется убежать от парня как можно дальше. От его взгляда. От его пристального и пугающего внимания.
— Я провожу Катю, — с упрямством в голосе говорит Марк.
— Ты свободен, Жиглов, — кидает небрежно Игнат.
Марк раздражённо выдыхает, подхватывает свою сумку с вещами и направляется на выход из автобуса. Замирает возле меня и говорит с вызовом:
— Ещё увидимся, Катюш.
Я киваю быстро, а сама вскидываю взгляд на Игната, который почему-то злится и играет желваками. Смотрит испепеляющим взглядом на Марка, который выходит из автобуса.
— Зубрилка, да у тебя поклонник появился, — хмыкает, но в глазах лёд. — Думаю, этот олух не осмелится засунуть язык тебе в рот и через два месяца.
— Ты что такое говоришь? — я вспыхиваю и распахиваю от возмущения рот, хватая воздух.
— Правду, Катя. Чистую правду, — низко склоняет голову и дыханием опаляет щёку.
Я опускаю глаза, часто дышу. Близость молодого человека очень волнует. Жар его тела. Запах. Напор. Всё действует на меня. Всё это кружит мне голову. Заставляет колени дрожать, а кровь лавой бежать по венам.
— Ты всё никак не ответишь на мой вопрос, Катя, — слышу искушающий шёпот в волосы.
— Как и ты на мой не дал ответа, — я вскидываю глаза на парня. — Чего ты хочешь от меня? К чему всё это?
— Что именно, Зубрилка? — ухмыляется и склоняет голову к плечу. — Что конкретно тебя не устраивает?
Его взгляд скользит по моему красному лицу, останавливается на губах. Я хочу провести по ним языком, но сдерживаюсь. Я боюсь, что он решит, что я привлекаю его внимание.
— Я хочу знать, чего ты от меня хочешь? Зачем ты… постоянно так… касаешься? И говоришь? — не знаю, откуда беру смелость, чтобы произнести эти слова.
Игнат запрокидывает голову назад и заливисто смеётся.
— А ты, Зубрилка, недогадливая. Ты, — становится серьёзным, — реально не догоняешь? Не понимаешь, чего, — выделяет, — я хочу?
— Нет! — отвечаю твёрдо. — И, честно говоря, я знать не очень хочу! У тебя есть девушка! А я… А у меня… чувства к другому парню!
— Да ты что, Зубрилка? — шагает так близко, что носки его ботинок касаются моих сапог.
Мой лоб оказывается у его груди, волосы шевелятся от надсадного дыхания Игната. Я не поднимаю голову, потому что боюсь, что вновь попаду в плен его глаз и утону в них.
— Ты, дрожишь, как мышь, только от холода? — миллиметр отделяет его губы от моего лба. — Ты вся покрыта мурашками, — пальцами прикасается к шее, которую я не успела обмотать шарфом, — только от холода? Постоянно облизываешь губы, только по одной причине, — он чуть сгибает колени и присаживается так, чтобы лица оказались на одном уровне, а дыхание касалось моих губ, — от мороза пересохли. Так всё, Зубрилка? — хриплый смешок.
— Д-д-д-а-а-а, — заикаясь, выдавливаю из себя. — В-в-в-сё т-т-так.
— А зубы стучат от холода, — продолжает с издёвкой.
Я делаю шаг назад. Качаю головой и с горечью выдыхаю:
— Ни к чему все эти игры, Игнат. Я знаю, что ты привык выигрывать. Знаю, что любишь вкус победы. Но я не твой противник, Чернышев. А это не ринг. И я не твой противник. Я уже говорила тебе, но повторюсь — я не трофей. И не стану очередной галочкой в твоём списке. Ты уж прости, но, если ты всё это не перестанешь делать, я…