Инженер погасил сигарету и тут же зажег другую, не сводя с Закаева прищуренных глаз.
— Расскажите, в чем ваш план? — спросил он.
— Вот именно, — эмиссар взглянул в его сторону. — У нас есть план. Надо только привести его в действие. Я знаю, что это сложно. Но знаю также, что они потеряли бдительность, заражены коррупцией, и мы свалимся им как снег на голову. Конечно, в основном вы правы. — Он пощекотал коту брюшко, и тот сделал вялую попытку цапнуть хозяина. — Десятком или даже сотней килограмм ничего не сделаешь, а пронести большее количество взрывчатки в тщательно охраняемый город будет сложно. — Скинув кота на пол, он достал из кармана снимок и протянул его собеседнику. — Вы что-нибудь слышали про Мзымтинскую ГЭС?
Инженер молча покрутил снимок в руках, и эмиссар продолжил:
— Гидроэлектростанция возводится в верховьях Мзымты и предназначена для энергоснабжения Олимпийской деревни. В долине реки сооружается большинство олимпийских объектов — горнолыжный комплекс, ледовый дворец, биатлонная и бобслейная трассы. Вдоль Мзымты идет дорога, соединяющая Сочи через Хосту, Мацесту и Адлер с Красной Поляной. В водохранилище, расположенном за плотиной, будут накоплены миллионы тонн воды. Надо использовать этот огромный водяной кулак, занесенный над Олимпиадой.
— Да постойте вы, — вспыхнул Макс, наклоняясь вперед. — Разве взорвать ГЭС легче, чем стадион? Ведь это же чушь собачья! На станцию не пронесешь даже кусок хозяйственного мыла. Там такой контроль — везде камеры, датчики тепла и объема. Что толку, если даже кому-то с рюкзаком взрывчатки удастся проникнуть туда? Ну, сумеете вы проделать пару трещин в плотине! Да это не повлияет на несущую способность всего сооружения ни в малейшей мере! Там столько металла! Так что вся эта затея напрасна…
— Вы так думаете? — спросил Закаев с издевкой.
— Я не думаю, я знаю, — лицо Макса напряглось.
— Вы уверены в этом? — снова спросил эмиссар столь язвительно, что Максу захотелось его ударить.
— Уверен. И чтобы вы ни говорили, разуверить меня не сможете, — сказал инженер. Он с трудом сдерживал гнев.
— Ну, если так, — развел руками эмиссар и продолжил, передавая инженеру еще один снимок: — А если взрывчатку заложить в бетон плотины еще при ее возведении? Можно это сделать?
Инженер удивленно уставился на снимок и какое-то время рассматривал его. Потом, пожав плечами, положил на стол.
— Как это?
— Вместо цемента… Ведь цемент и взрывчатка одного цвета, их почти невозможно отличить по внешнему виду. Как вы думаете?
Инженер поерзал на диване.
— Ну, допустим, — нехотя согласился он.
— Верно. Я думаю так же, — сказал эмиссар. — Вот мы и сумеем начинить конструкции взрывчаткой, а потом, когда это будет необходимо, привести ее в действие. Учтите, конструкции для Олимпиады, ввиду огромной потребности, поступают в Сочи отовсюду — с Черноморского побережья, из Абхазии, Турции, и даже из Грузии. Как думаете, президент Грузии пойдет нам навстречу, если мы попросим его о маленьком одолжении? — он немного подождал и, увидев, что инженер не отвечает, продолжил: — Я думаю, с радостью. И тогда любая бетонная балка, уложенная в объект, превратится в мину замедленного действия.
Закаев откинулся на подушках. Он явно торжествовал. С лица инженера сошло спесивое выражение.
— А неплохо мы все продумали, господин инженер, да? И взрывчатку пронесли, и на объект доставили, — эмиссар удовлетворенно ухмыльнулся. — Осталось только привести ее в действие.
— Вы, кажется, говорили о разрушении всего Сочи? — хмуро напомнил Макс. Он упрямо продолжал сопротивляться. — Разрушить ГЭС — это еще не значит разрушить город…
Улыбнувшись, Закаев достал папку.
Инженер ждал, что будет дальше. Эмиссар положил папку на стол.
— А мы и не будем разрушать город, раз это так сложно, — он открыл папку, достал большую глянцевую фотографию и протянул ее Максу. — Это вид долины Мзымты с юга на север. ГЭС расположена на высоте примерно девятисот метров. Если с такой высоты 2 миллиона кубометров воды из водохранилища ринутся, увлекая за собой глину и камни, вниз на Имеретинскую низменность, где расположены Адлер, Хоста и Мацеста, что еще нужно? И сухие позавидуют мокрым, как сказано в Апокалипсисе.
Наступила долгая тягостная тишина, в течение которой эмиссар продолжил гладить кота, потом инженер тихим голосом сказал.