Это уже начинало напоминать фарс.
– Почта и магазин. Где? У вас? – как можно более четко произнес Шатов.
– Там, – рука хозяина кабинета указала в окно.
– Дальше по улице?
– Дальше. По улице.
– Далеко? – спросил Шатов.
– Далеко. То есть… Не очень. Метров пятьсот, – ветеринар полез в карман и достал носовой платок.
В кабинете было прохладно, но ветеринар вспотел. Капельки пота выступили у него на залысинах и лице. Шатову стало очень неуютно. Очень.
Он встал. Показалось, что Айболит облегченно выдохнул.
– Так вы говорите – пятьсот метров? – уже даже не стараясь улыбаться, спросил Шатов.
– Да, – торопливо кивнул головой Айболит.
– По улице?
– Да. Да, по улице.
Как он не добавил «побыстрее, пожалуйста», удивился Шатов, выходя из кабинета. Нервные тут какие-то люди живут в счастливом селе с названием Главное. Не общительные.
Оглянувшись с улицы, Шатов присвистнул – добрый доктор стоял возле окна и торопливо что-то говорил в телефонную трубку, искоса поглядывая на Шатова.
– А ябедничать – нехорошо! – крикнул Шатов. – Ябед никто не любит, доктор!
Айболит поперхнулся и выронил трубку.
– Благодарю за точную и полную информацию, доктор, – подчиняясь неожиданному порыву, Шатов закричал громче. – Вы мне очень помогли, доктор. Что бы я без вас делал! Спасибо.
Окно с треском захлопнулось. Шатов подождал, пока будет задернута еще и штора, и только тогда двинулся дальше. Странный доктор Айболит, в кабинете он сидит, посетителей боится так, что может обмочиться, продекламировал экспромтом Шатов.
Смешно. С другой стороны – отчего это ты, Женя, так радуешься? Тут впору плакать. Единственным дружелюбным человеком из тех, кого ты встретил с самого утра, оказался придуренный Дмитрий Петрович. Даже очаровательная Ирина чего-то от тебя хотела. Лодочник играл с тобой в молчанку, а бедный доктор Айболит сейчас наверняка занят стиркой своего нижнего белья по причине… По какой причине? И куда это доктор звонил?
Не забивайте себе голову, Евгений Сергеевич. Не нужно. Вы хотели на почту? Идите на почту. Это всего в пяти сотнях шагов.
На четвертой сотне улица закончилась и началась площадь. Хоть что-то человеческое есть в село, облегченно подумал Шатов, рассматривая памятник Ленину. Дежурная поза номер один – вождь без кепки указывает рукой в светлое будущее. Крупный памятник, в селах обычно обходились более мелкими изображениями, а то и вообще бюстами.
В одном из немногих прочитанных Шатовым детективов, автор цитировал ученическое сочинение: «На центральной площади стоит памятник Ленину с протянутой рукой, что символизирует будущее нашей страны».
За спиной у бронзового Ильича высились голубые ели и двухэтажное официальное здание.
Село и при советской власти, судя по всему, было из богатеньких, вон какую домину отгрохали под сельсовет. Или это было правление колхоза-миллионера? Шатов притормозил возле памятника, поборол в себе желание сунуться в оплот власти. Нужно вести себя проще и естественнее.
Почта, телеграф и телефон, как учил нас великий вождь и учитель.
Шатов осмотрелся, поймал себя на том, что стоит посреди пустой площади, и отошел под деревья.
Становилось жарко. От асфальта потянуло как из печки. Часы показывали уже почти половину первого. Однако, как время летит. Так можно нарваться на обеденный перерыв.
Шатов двинулся вдоль домов. Вот, рыбоинспекция, библиотека. В библиотеку Шатов чуть не вошел, пораженный тем, что в селе еще сохранилось подобное некоммерческое учреждение. Магазин. Шатов помялся, разглядывая сквозь окно продавца – даму лет тридцати. Ладно, потом. Вначале – почта.
Почты не было. Шатов обнаружил еще несколько магазинов, в том числе один книжный, поликлинику, кафе с летней площадкой, кинотеатр без следов запустения с афишей свежего американского боевика, прошел еще раз мимо памятника и оказался на исходной точке. Блин горелый.
Жарко.
На кольцевую прогулку по площади Шатов потратил пятнадцать минут. Спокойно, Жека. Кто тебе сказал, что почта находится на площади? Никто. Она может быть на одной из пяти улиц, уходящих от памятника. Нужно просто выяснить. Хотя бы у той продавщицы в продовольственном магазине.
Только не нужно действовать в лоб, как с ветеринаром. Мягко и ненавязчиво. Купить что-нибудь, обсудить качество товара, проконсультироваться.
Шатов чуть не обжег руку о металлическую дверь магазина. Как ни странно, но в торговом зале было прохладно и пахло то ли кофе, то ли шоколадом, а не сложной смесью продовольственных и хозяйственных товаров. И выбор продуктов был весьма и весьма обширным.
– Жарко, – сказал Шатов.
– Жарко, – согласилась продавец.
– У вас есть что-нибудь холодненькое?
– Вот, – дама указала на застекленный холодильник у себя за спиной.
– Очень хорошо, – Шатов наклонился над прилавком, – тогда мне водичку без пузырьков. Пол-литра.
Дама неторопливо подошла к холодильнику, достала бутылку, вытерла ее чистым полотенцем и поставила на прилавок.
Молча. И взгляд ее блуждал по магазину, аккуратно избегая Шатова.
Спокойно, в который раз напомнил себе Шатов, избегаем резких движений и выражений. Не интересен ей покупатель. Она вообще не разговаривает с посторонними мужиками. У нее, наверное, очень ревнивый муж, который может любовно начистить физиономию просто за не вовремя оброненную улыбку.
Шатов расплатился, открыл бутылку и отхлебнул. Маленький глоток. По такой жаре любая выпитая жидкость имеет тенденцию просачиваться из желудка сквозь кожу и проявляться влажными пятнами на одежде. Крохотными глотками.
– Не поверите, – Шатов вытер губы рукой, – я заблудился.
Судя по всему, дама за прилавком не поверила. Или не услышала. Или ее вообще не волнует то, что кто-то заблудился у нее в магазине.
– Никак не могу найти почту.
– Что? – продавец вздрогнула и немного испуганно посмотрела на Шатова.
– Почту найти не могу. Местный ветеринар сказал, что это где-то здесь…
Дама явственно сглотнула. На ее лице проступило нечто среднее между удивлением и обидой.
– А я не могу найти, – закончил Шатов.