– Я готов отправиться хоть на битву с чертом, – ответил я твердо. – Мне нужно… Черт, я даже не знаю, что мне нужно! Но не жалкие сокровища, это точно!
Тертуллиус с облегчением вздохнул. Возможно, он страшился, что я начну пьянствовать, лапать служанок и бесчинствовать, считая это тоже подвигами.
– Когда выступаете? – спросил он быстро.
– На рассвете, – ответил я, потому что так всегда отвечали герои. Возможно, маг просто ловил меня на слове, ведь герои в отличие от простых людей слова не нарушают, даже если дадут его козе. – На рассвете!.. Надеюсь, здесь не полярная ночь?
Тертуллиус довольно улыбался, а Куцелий сказал с великим облегчением:
– Тогда начнем вас готовить прямо сейчас. Конь у вас есть, оружие… тоже, но, если понадобится, только свистните! Что угодно. Мы хоть и маги, но многие из нас… Нет, магу драться на мечах недостойно, но так приятно снять меч со стены, подержать в руках, взмахнуть пару раз, потом примерить к руке боевой топор, кинжалы… Гм, о чем это я? Ах да, теперь остался последний пустячок. Вам нужно спутницу.
Я почувствовал, как горячая кровь приятно наполнила гениталии, там стало горячо и щекотно, ответил с некоторым смущением:
– Ну зачем же… Я, конечно, знаю, за римскими армиями всегда гнали стада овец, для половых нужд армии, как было написано в закупочных бумагах, но все же как же так сразу… Да и зачем мне, собственно, спутница? По дороге будет много разных… Так интереснее. А я никогда не… а сейчас, с такими мускулами, так и вовсе не завяну.
Он кивал, соглашался, в глазах было нетерпение, и когда я умолк, сказал терпеливо:
– Спутник нужен… э-э… больше для других целей. Раньше брали в спутники обычно мужчин… ну, Санчо Панса, лейтенант Грачик, доктор Ватсон, Энкиду, Арчер, Змеиный Супчик… Сперва герои предпочитали спутников поплюгавее, на их фоне мускулы и подвиги виднее, потом, когда пошел спрос на некое подобие мозгов, в спутники начали выбирать громил огромного роста и с чудовищной силой, но тупых и неповоротливых, дабы на их фоне ярче выделялась ловкость и элегантность героя. То было время, когда действовали мужчины, а женщины сидели у окошка и ждали. Ну, рыцарь спасет или во их имя добудет нечто к свадьбе…
– Неплохое было время.
– Да, – согласился Куцелий, – но пришло время раскрепощения. Сейчас нельзя без спутницы-женщины. Если же пойдете с мужчиной, о вас такое подумают…
– Что?
– Ну… то, чего раньше и подумать не могли. Вам это надо? Если вы, конечно, не…
– Я, конечно, не, – ответил я быстро. – Еще как не! Ладно… А одному нельзя?
Младший маг посмотрел на Тертуллиуса, тот легонько кивнул. Куцелий поклонился, попятился, едва не опрокинув стул, как можно незаметнее выскользнул в темный коридор. Старый маг, оставшись без молодого и язвительного, как-то померк, стал опасливо отодвигаться, а голос стал старчески дребезжащим:
– Если, конечно, вы страдаете какими-то скрытыми пороками… хотя в нынешние времена это уже не пороки вовсе… Время такое! К тому же женщина может все, что и мужчина, но и кое-что еще. Она может драться как мужчина, колдовать как маг, знать руды как гном, разбираться в травах как леший, но может и кое-что еще, чего не может мужчина…
Я съязвил:
– Но ведь современный мужчина теперь тоже способен на все, что делает женщина? Разве только не рожает?
Он осведомился с осторожностью:
– Но вы, как мне сперва показалось, не из таких?
– Нет, – сдался я, – хорошо, согласен на женщину.
Он уточнил:
– Вам прислать ее прямо сейчас… или же пусть нечаянно встретится по дороге? Вы можете спасти ее, вырвать из рук насильников или выхватить в самый последний миг из костра, где ее начнут жечь как ведьму. Можете убить дракона в тот миг, когда тот начнет сдирать с нее одежду, чтобы смогла показаться вам в своей девственно-соблазнительной наготе, но не по своей воле… Если у вас не найдется чем укрыть, то она так и пойдет с вами… э-э… целомудренно обнаженная.
Я подумал, но варвару не то что много, а вообще думать не положено, и я отмахнулся:
– Решу на месте.
Он спросил дрогнувшим голосом:
– Решите?
– Да, – ответил я беспечно. Потом по его лицу понял, что эти умники всегда находят в словах простых героев иной смысл, пояснил: – Задачу решу, а не девицу. А какой у вас есть квест, чтобы ради благородной цели?
– Мы подберем, – пообещал он. – Вот вернется Куцелий… Это мой лучший помощник. Своенравный, но талантливый. Правда, есть подозрения, что еретик. За ересь у нас…
Он оборвал речь, за дверью уже топало, послышался звон кольчуги, тяжелые шаги. Когда дверь распахнулась, через порог шагнул маг, которого подозревают в ереси, остановился и с поклоном повел дланью.
За ним следом вошло нечто похожее на колоду для рубки дров: крепко сбитый гном, т. е. широкий, как и я, мужик, только ростом мне до поясной пряжки, зато грудь, как бочка, моей почти не уступает, однако ноги совсем короткие, хоть и мускулистые. Он напоминал не то могучую деревянную колоду, на которой колют суковатые поленья, не то плаху из старого дуба для рубки мяса.
Окладистая борода падала на грудь, но и без нее я знал, что голова гнома сидит прямо на плечах, без всякой шеи, за счет чего этот человек, потомок переживших всемирный потоп в пещерах, короче еще на ладонь.
Его широкое, как луна, и мясистое, как припрятанная для себя мясником вырезка, красное лицо испещрено жуткими шрамами, нос срезан как ударом топора, жутковато чернеют дыры ноздрей. Когда на миг открыл рот, в обрамлении черной неопрятной бороды показались и спрятались два ряда желтых изъеденных зубов.
Я смотрел с неловкостью и понятным чувством вины, как смотрит каждый здоровый человек на урода или калеку. И хотя это вроде бы целая раса таких существ, но для моих чувств все-таки только множество калек, уродов, которые в переходах метро сидят прямо на полу с шапками между изуродованных ног.
Когда я встречал на Тверской или, скажем, Арбате такого вот гнома… там они назывались иначе, то со стеснением отводил взор. Естественная брезгливость здорового человека.
Зато гном смотрел на меня с понятным раздражением мужчины, которому приходится задирать голову, чтобы смотреть в лицо другого мужчины.
– Ваш спутник, – представил Куцелий. – Двоф, или, как говорят в простом народе, дварф. По-нашему же, просто гном или карл. Владеет всеми видами оружия, хотя сам предпочитает секиру, видит на три локтя под землю, неутомим, вынослив, хороший страж даже в дождливые дни, умеет стреноживать и седлать коней, собирать хворост для костра, чистить рыбу и предсказывать ненастье…
– Спасибо, не надо, – пробормотал я.
Оба мага вытаращили глаза, даже гном хмыкнул как-то подло, посмотрел подозрительно.
– Почему? – изумился Тертуллиус.
– Да так…
А Куцелий ударил себя по-бабьи руками о бедра, в самом деле широковатые, сказал плачущим голосом:
– Да вы знаете, каких усилий стоило заполучить именно гнома? Я-то полагал, вам это должно понравиться!
– Почему? – спросил на этот раз я.
– Ну, – воскликнул он, – это же так очевидно, что и объяснять как-то неловко… Ваш рост и его… Для мужчины рост – гм, едва ли не главное. По крайней мере, сразу видно, кто из вас выше. Даже издали. А внешность у вас так и вовсе героическая…
Он говорил с пафосом, очень серьезно, даже чересчур. Я переступил с ноги на ногу. Куцелий говорит вроде бы в мою пользу. В средневековье при дворах королей и королишек всегда были шуты и уродцы, служившие для потехи двора. При дворе русской императрицы Анны Иоанновны… если не перепутал, тоже было полно шутов, карлов и карлиц, всяческих уродцев. Скакали, пищали, строили жуткие гримасы, а тогдашние просвещенные вельможи хохотали, глядя на их ужимки. Все равно не понимаю, как можно веселиться, глядя на ужимки и гримасы. Но с другой стороны – телепередачи заполнены гримасами Бенни Хилла и подсказывающим гоготом за сценой…