– Наверно, ты прав. – Брайан сделал могучий глоток из банки с пивом и вынул из кармана золотую ручку. Нужно было перезарядить её. Это заняло менее трех минут. Закончив, Брайан снова превратил её в инструмент для письма и убрал в карман пиджака. – Я буду в полном порядке, Энцо. Просто трудно чувствовать себя хорошо сразу после того, как прикончил парня на улице. И, понимаешь ли, я всё ещё продолжаю думать: не лучше ли было бы просто арестовать его и тщательно допросить?
– У британцев действуют законы о гражданских правах, и они нисколько не отличаются от наших. Если он потребует адвоката – а ты ведь понимаешь, что на этот счёт его обязаны были проинструктировать, – полицейские не смогут даже спросить у него, который час. Точно так же, как это происходит у нас дома. От него потребовалось бы только одно: улыбаться и при этом держать пасть закрытой. Это один из серьёзных недостатков цивилизации. Вероятно, соблюдение подобных законов имеет смысл, когда речь идёт о задержании преступников – в смысле, значительной части преступников, – но ведь эти парни относятся к совсем другой сфере. То, чем они занимаются, – одна из форм войны, а не уличное насилие. И ещё одна сторона проблемы состоит в том, что вряд ли можно всерьёз напугать парня, который стремится умереть, выполняя своё дело. Единственное, что ты можешь сделать, – это остановить его, а остановить такого человека значит сделать так, чтобы его сердце больше не билось.
Ещё один глоток пива.
– Да, Энцо. Я в порядке. Интересно, кто окажется нашим следующим объектом?
– Дай им часок, чтобы разжевать то, что сделано. Как ты насчёт прогулки?
– Хорошая мысль. – Брайан поднялся, и уже через минуту они оказались на улице.
Всё было понятно с первого взгляда. Микроавтобус «Бритиш телеком» как раз отъезжал от тротуара, но «Астон-Мартин» все ещё стоял на месте. Доминик подумал, что англичане, вероятно, запустят в дом похоронную команду разведслужбы, чтобы поискать там всякие интересные вещи, а вот чёрный спортивный автомобиль стоял перед домом, и вид у него бы поистине сексуальный.
– Может быть, подъедешь на распродажу и купишь его? – спросил Брайан.
– Но ведь дома на нём не поездишь. Руль не с той стороны, – отозвался Доминик. Но брат был прав. Преступно позволить такому автомобилю пропасть впустую. Площадь Беркли-сквер выглядела очень симпатично, но была слишком мала для любых действий. Пожалуй, только младенцы могли здесь спокойно и бесстрашно ползать по газонам, наслаждаясь солнцем и относительно свежим воздухом. Дом, по всей вероятности, продадут, причём за большие деньги. Адвокаты – здесь их называют солиситорами – приложат много усилий, чтобы, оттяпав для себя жирный кусок, вернуть оставшуюся собственность родственникам убитого гада, что бы они собой ни представляли. – Ещё не проголодался?
– Можно было бы и поесть, – признался Брайан. Они прошли ещё немного в сторону Пиккадилли, где нашли заведение с французским названием «Pret a Manger», в котором подавали бутерброды и холодные напитки. После сорокаминутной прогулки они вернулись в отель, и Брайан снова включил компьютер.
«Выполнение миссии подтверждается местными источниками. Все чисто»
– сообщалось в послании из Кампуса. А далее следовало:
«Забронированы билеты на рейс ВА0943, вылетающий из Хитроу завтра в 07.55 и прибывающий в Мюнхен в 10.45. Билеты получите в аэропорту».
Далее следовала целая страница с подробной информацией, завершавшаяся словом «КОНЕЦ».
– Вот и прекрасно, – заметил Брайан. – У нас есть другая работа.
– Уже? – Доминик был не на шутку удивлён эффективностью деятельности Кампуса.
Зато Брайан – нисколько.
– Я думаю, они платят нам не за туристические поездки, а, братишка?
– Вы все прекрасно понимаете, что мы должны как можно скорее удалить близнецов оттуда, – сказал Том Дэвис.
– Раз они не засветились, в этом нет никакой необходимости, – возразил Хенли.
– Кто-нибудь мог заметить их рядом с местом происшествия, и поэтому лучше им не торчать в тех местах. В конце концов, невозможно допросить привидение, – настаивал Дэвис. – Чем меньше у полицейских следов, тем меньше версий они будут разрабатывать. Они могут изучить списки пассажиров, прибывших в страну, но если люди, которых они станут искать, – допустим, что у них есть какие-то конкретные подозрения, – не будут ничем выделяться среди остальных, то они окажутся перед глухой стеной без каких-либо улик. Но ещё лучше, если человек, замечен он или не замечен, попросту испарится. Они очутятся в луже и, скорее всего, спишут его отсутствие на неточность свидетельских показаний. – Ни для кого не являлось откровением, что полицейские агентства из всех улик, используемых в расследованиях, меньше всего доверяют свидетельским показаниям. Они слишком переменчивы и слишком ненадёжны для того, чтобы на них можно было положиться во время судебного процесса.
– И? – спросил сэр Персиваль.
– Лаборатория сообщает, что уровень СРК-МВ и тропонина чрезвычайно высок, а холестерин – двести тринадцать, – сказал доктор Грегори. – Для его возраста – очень высокие показатели. Никаких признаков наличия наркотиков и вообще каких-либо медицинских препаратов, даже аспирина. Одним словом, ферменты указывают на коронарную недостаточность, и на данный момент больше у нас нет ровно ничего.
– Что ж, придётся вскрывать грудную клетку, – ответил доктор Наттер, – хотя этот диагноз все равно напрашивался. Но даже при повышенном холестерине, он всё равно слишком молод для столь обширного инфаркта миокарда, вам не кажется?
– Сэр, если бы вы предложили мне пари, то я поставил бы на аритмию. – И в том, и в другом вариантах оставалось крайне мало посмертных медицинских признаков случившегося, но, увы, оба варианта приводили к одинаково фатальным последствиям.
– Что ж, и это тоже возможно. – Профессор считал Грегори весьма способным выпускником. К тому же он, как большинство сверстников, подходил к своему делу чрезвычайно серьёзно. – Начнём, – сказал Наттер, взяв большой кожный скальпель. Затем им придётся воспользоваться рёберными пилами. Но он нисколько не сомневался в том, что они найдут. Бедняга умер от остановки сердца, вызванной, по всей вероятности, внезапным – и необъяснимым – приступом сердечной аритмии. Но, что бы ни послужило причиной приступа, он оказался причиной смерти, столь же верной, как пуля, всаженная прямо в лоб. – Что ещё есть в токсикологическом анализе?
– Сэр, вообще ничего. – Грегори поднял компьютерную распечатку с пустой заготовкой таблицы. И это практически исчерпывало всю проблему.
Это походило на прослушивание репортажей об играх Мировой серии[73], только без делано азартного голоса комментатора. Кто-то в Службе безопасности очень старался сообщить ЦРУ все о том предмете, к которому в Лэнгли определённо имели некоторый интерес, и потому любые обрывки информации немедленно посылались в ЦРУ, а оттуда в Форт-Мид, а там непрерывно сканировали эфир в поисках любых признаков возникновения интереса к случившемуся в расползшемся по всему миру террористическом сообществе. Но вроде бы информационная служба последних была не столь эффективна, как им того хотелось бы.
– Привет, детектив Виллоу, – произнесла Розали Паркер с профессиональной улыбкой, откровенно вопрошающей: «А не пойти ли нам перепихнуться, милый?» Она занималась любовью, чтобы заработать на жизнь, но это не значило, что её работа ей не нравилась. Она вошла, слегка запыхавшись, с карточкой посетителя, приколотой к кофточке, и села напротив детектива. – Так что я могу сделать для вас в такой прекрасный день?
– Плохие новости, мисс Паркер. – Берт Виллоу соблюдал строгую корректность, даже в разговорах со шлюхами. – Ваш друг Уда бен-Сали умер.
– Что? – Её глаза широко раскрылись от удивления, граничащего с шоком. – Что случилось?
– Мы точно не знаем. Просто упал на улице, прямо напротив своего офиса. Похоже, что у него был сердечный приступ.