Но их роман постепенно менял состояние из жидкого в твёрдое.
— А если мы влюбимся, каково это будет? — спросила она. — Мне кажется странным чувствовать столько привязанности к едва знакомому человеку.
Он шёл с опущенной головой, сосредоточившись на её словах.
— Я не особо тебя знаю. Это не просто деталь, — сказала она, притворно и жалко смеясь.
•
Люди в фойе выстроились и ждали. Один лифт ремонтировали, а второй мигал на них с отметки пятого этажа, запаздывая со спуском.
Он решил пойти в свою контору на одиннадцатом этаже по лестнице, к нему присоединились лишь толика людей, такое себе чувство коллективного недовольства. На полпути к первому пролёту, он начал считать шаги и затем решил, что надо вернуться на нижнею ступеньку и заново начать, но уже правильно — с первого этажа.
Он так и сделал, изредка смотря вниз и считая, осознавая, что шевелит губами. Мужчина в костюме, галстуке и бейсболке протиснулся мимо, делая два шага за раз.
Он прошёл полтора этажа, прежде чем заметил свои туфли. Он смотрел и считал, напоминая себе о том, что ему не понравились эти туфли, пытаясь понять, почему всё-таки их приобрёл.
Он сбавил обороты, видя себя, блуждающего взад-вперёд по обувному магазину в попытках найти свой путь в этих туфлях. Не видя в действительности, но переживая туманное видение где-то в воздухе на расстоянии вытянутой руки. Люди продолжали обходить его на лестничной клетке, и он продолжал смотреть вниз, считая шаги и глядя на туфли.
Пару раз он прошёлся туда и обратно, а затем ненадолго присел, единственный покупатель в магазине, скрупулёзно исследуя одну туфлю рукой и глазом.
Разве это такая уж большая проблема или неловкость — сказать продавцу, что ему эти туфли не нужны? Не думал ли он, что продавец разочаруется, а его день будет испорчен?
Он не знал ответа, но почувствовал себя, немного запоздало, жертвой продавца, обувного магазина и туфлей, и перестал считать шаги за один пролёт до своего этажа.
В конторе он сел за своё рабочее место, левое запястье зачесалось в утреннем приступе зуда, и он выглянул из окна, пробежав глазами фасад здания на полудистанции, возвращаясь к горизонтальному узору окон. Он смотрел слева направо, читая окна как книгу, строчка за строчкой.
•
В конце концов, не рассказать ей сродни обману.
Они занимали угловой столик в полупустом кафе. В его план входило избежать деталей и просто сказать о том, что жить с зудом можно, но не похоже, что он ослабнет в ближайшее время.
Тем временем они слушали громовые раскаты на небе, и она рассказывала о деревенском громе во времена её детства, о приближении шторма, её испуганном изумлении барабанным дробям и зазубренным вспышкам.
Он смотрел, как она говорит.
Её незапятнанность, лицо, волосы и маленькие руки, то, как она легко потирала тремя средними пальцами руки соответствующие пальцы на другой руке. Жест воспоминания, тревожный или успокаивающий — он терялся в догадках.
Он хотел сказать, что это не заразный недуг и не наследственное бремя, оставляющее семейный след на будущих поколениях. И он мог бы с невозмутимым юмором подвести черту.
А если и у тебя зуд, то подумай, как много всего можно вместе обговорить.
Здание, в котором он жил, находилось в нескольких минутах ходьбы, и он предложил ей к нему зайти. Она никогда не была в его квартире, и потому слегка пожала плечами в знак согласия. Когда она зашла в уборную, он ненадолго замер, а затем поспешил в мужскую часть, заперся в кабинку, задрал левую штанину и неистово, в предельной спешке, начал чесаться, чтобы первее вернуться к столу.
Дождь только начинал накрапывать, и они шли друг за другом вдоль стен зданий, бормоча незлобивые ругательства. Дома он наблюдал, как она ходила по гостиной, обращая внимание на книги и фотографии и бегло окидывая взглядом маленькую, аккуратную и узкую кухню.
Она села на диван, а он на стуле на другом конце кофейного столика. Он рассказал ей короткую историю о местах, где жил. Он почему-то насвистывал.
И ни слова не сказал о зуде.
В постели было лишь телодвижение, без слов, а в последующем промежутке, когда он лежал один, рассеяно чешась, и напоминая себе, что точно положил все тюбики и флаконы в медицинский шкафчик и в маленькую кладовочку под раковиной, вне её зоны видимости.