Зула оторвалась от еды: что-то вокруг нее было не так. Машинально оторвав большую ветку от араукарии, она осмотрелась и замерла, не понимая увиденное: прямо на нее по ярко-синему небу катился огромный сверкающий сгусток. Обеспокоившись происходящим, любопытная самка диплодока выронила изо рта еду, но тут же, спохватившись, оторвала еще одну ветку и снова подняла голову — ослепительный шар, зловеще пульсируя черно-красным цветом, испуская яркие желтые клочья во все стороны, промчался высоко над головой Зулы, оставив за собой широкий белый след.
Вслед за ним по всему лесу, по небу, по земле и болотцам прокатился страшный раскат грома. Глупой молодой самке, видевшей в своей короткой жизни не одну грозу, показалось, что мир вокруг нее раскололся, рассыпался в мелкие брызги, как будто она оказалась возле огромного водопада, где от грохота падающей воды ничего не слышно, а в воздухе висит постоянный туман, оседающий на коже крупными каплями.
Инстинкт велел ей замереть, пока не ушла опасность, так она поступала в далеком детстве — хищники видели только движение жертвы, и Зула выжила, потому что была осторожной — так поступила она и сейчас, замерла огромной серой глыбой рядом с недоеденной араукарией. Инстинкт никогда ее не подводил, из всех безвыходных ситуаций он всегда находил нужный, единственно правильный выход, она всегда доверяла ему безраздельно, но сегодня он ей не помог.
«Замри!» — был его приказ своей подопечной, и она замерла, ни секунды не раздумывая.
Стоило Зуле застыть с веткой во рту, которую она так и не успела проглотить, как был получен новый приказ, прямо противоположный первому:
«Беги!»
Такие же приказы получили и остальные члены стада: диплодоки оторвались от еды — а это происходило лишь в самых крайних случаях. Сородичи Зулы вытянули шеи и хвосты, приготовившись к перемене места кормежки — так велел им инстинкт самосохранения, а с ним не поспоришь.
Сердитый протяжный крик одной из своих теток заставил молодую самку заметаться возле кустов гинко: нужно освободить дорогу стаду, иначе ей не поздоровится, получить очередные пинки и болезненные удары хвостом по боку от недовольных родственниц совершенно не хотелось. В кровавых порезах любили откладывать яйца осы-паразиты, после этого ранки на коже долго заживали и любое прикосновение к ним причиняло нестерпимую боль, до тех пор, пока из всех личинок не вылуплялись молодые особи или пока их не выклевывали мелкие летающие твари, которые повсюду сопровождают стада диплодоков. Зула рванула напролом через колючие кусты — лучше переждать в сторонке.
От тяжелой поступи идущего стада сотрясалась земля, вверх поднимались целые тучи пыли, стайки перепуганных блестящих стрекоз бросались врассыпную, разбегались мелкие животные, опасаясь быть раздавленными, с деревьев срывались сухие ветки, из луж и болотцев выплескивалась вода.
Обычно при передвижении стада на новое место, над ним гомонили шумные и отвратительные летающие птерозавры с длинными клювами — диплодоки пугали мелкую живность, а эти зубастые твари кидались сверху на улепетывающие комочки, но сегодня все шло неправильно: стаи крылатых существ не обращали внимание на движение потенциальной пищи, они сами куда-то устремились, прочь от насиженных гор, где обожали гнездиться по теплым склонам.
Переждав за высокими кустами, когда пройдет очередная тетушка, Зула пристроилась в хвосте сородичей, самой последней, как делала это всегда — подальше от непредсказуемого темперамента Фарго, который вел стадо, и в стороне от вечно недовольной и скорой на расправу Ахи.