— Ты Калюжного не видел? — озабоченно спросил тот. — Его тут ищут…
— Он уже в «вертушке», — сообщил Михаил. — Его из бани вызвали, — счел нужным добавить он.
— Что значит быть лучшим летчиком полка… — с непонятной интонацией обронил знакомый и хотел уже идти дальше.
— Так что там стряслось-то? — остановил его Соломатов.
— Какие-то боевики на перевале Халам-Самбулак колонну вдребезги расхреначили, — покосившись на разномастную группу военных, толпившихся возле окошка диспетчера по полетам, негромко сказал тот. — А там — одни генералы… Море крови, куча трупов…
— Понятно…
Офицер кивнул и поспешил по своим делам. Михаил вошел в комнату дежурного. Собираясь в баню, он оставил здесь на хранение свой автомат.
По большому счету, оружие, тем более автомат, ему в командировке было абсолютно не нужно. Однако приказ есть приказ — в эти края летать только с личным оружием. Ну а коль уж прилетел со «стволом», никуда не денешься, приходится таскать его все время с собой. Особенно когда садишься в «вертушку», автомат нужно обязательно забирать — неведомо, куда вертолет полетит дальше, какую задачу получит экипаж по ходу дела. Вертолет — дело такое: можно вылететь на час куда-нибудь в соседний гарнизон за полсотни километров, а потом оказаться за тридевять земель и пробыть незнамо где невесть сколько времени. Направят в какой-нибудь Беташ-Юрт, и сиди там несколько суток, дергайся, переживай, что там с оружием!..
— Где Майданов? — спросил Михаил у дежурного, пока тот возился с замком сейфа, в который сунул укороченный «Калашников» Соломатова.
— На вылете, — отозвался тот. — Он по связи и сказал Косте лететь.
— Понятно…
Николай Майданов был старинным, еще по Афгану, знакомым Михаила. Здесь, в Моздоке, он командовал полком вертолетчиков. Невысокого роста, крепкий и подвижный красавец, Николай вообще был личностью уникальной. Еще за Афганистан он получил звезду Героя. В первую чеченскую кампанию оттарабанил на Кавказе по полной программе. Когда Басаев с Хаттабом вторглись в Дагестан, он был уже там. Именно Майданов сумел сделать то, что до него не удавалось никому — Николай на своей старенькой «восьмерке», на внешней подвеске, смог поднять в горы на немыслимую высоту гаубицу, чем по сути спас засевших там десантников…
«Если бы Коля был здесь, он бы полетел сам», — расценил ситуацию Михаил[5].
Но так как командира на месте не оказалось, лететь пришлось Калюжному — и в самом деле лучшему (после командира?) вертолетчику полка.
— Ладно, все, пока…
Соломатов схватил автомат, прищелкнул магазин и торопливо направился к выходу.
— Давайте, ни пуха… — напутствовал дежурный.
— К черту!
Еще издалека было видно, как медленно пошли по кругу лопасти несущего винта вертолета Калюжного. Хорошо, что Михаил знал, где именно тот стоит — с тех пор, как «вертушки», исходя из интересов секретности и безопасности, обезличили и на них перестали крупно рисовать номера «бортов», распознать их на расстоянии стало намного сложнее.
Только бы не улетел!..
Соломатов знал, что на подготовку двигателей вертолета к запуску, на их прогрев требуется какое-то время. Причем, для Ми-8, на котором летал Калюжный, этого времени требуется меньше, чем, скажем, для Ми-24, которого невесть за что окрестили «крокодилом». Но знал Михаил и другое — в случае внезапного тревожного вылета время подготовки можно несколько сократить. Понятно, что это нарушение инструкций, ну да только, как пелось в старой песне, «я жизнь живу не по учебникам…». Понимая это, Михаил побежал по кочковатому, покрытому выгоревшей травой и сухими шарами перекати-поля, замусоренному полю к «вертушке», винты которой уже слились в размытые мельтешащие диски. Над полем пронесся хлопающе-ниспадающий звук — машина была готова взлететь в любое мгновение.
Лесенка-трап была еще в пазах, борттехник стоял в проеме открытой дверцы, кричал что-то неслышимое за ревом двигателей и нетерпеливо махал рукой. Михаил и без того бежал уже из последних сил. Без разминки, по неровному полю, в хлюпающих незашнурованных ботинках на босу ногу, с автоматом в руке — к такому спурту он явно готов не был.
Добежав до вертолета, задыхающийся Михаил попытался с ходу взбежать по трапу. Но сил на это у него уже не осталось. Нога соскользнула со ступеньки и Соломатов с размаху упал, больно ударившись локтем о металл лесенки. Автомат отлетел в сторону и, звонко срикошетив от стойки колеса, шлепнулся в пересохшую траву.
— A-а, черт бы тебя побрал! — заорал раздосадованный внезапным вылетом, а потому очень злой борттехник.
5
И полетел бы, в этом нет сомнения. Полковник Николай Майданов погиб в то время, когда данная книга была в работе — в конце января 2000 года. Он прилетел на помощь пограничникам, оседлавшим Цумандинское ущелье. Там и получил смертельное ранение. Вечная ему память!.. Только здесь мы о нем будем говорить как о живом, пусть простят нам его родные, если тем самым мы бередим их раны.