Как только Пампата и ее юный спутник дождались, что вода спала, и переправились через реку, они увидели вдали за собой блеск многочисленных копий. Худшие опасения Пампаты подтвердились. Вместе с юношей она на крыльях тревоги понеслась вперед.
Мбопа знал, что Нгвади располагает небольшим, но дисциплинированным войском, которое даже по численности превосходит его отряд. На него не распространялся приказ о всеобщей мобилизации, изданный в период кампании против Сошангаана, а потому оно несло гарнизонную службу в родных местах и не готовилось к боям. Таким образом, Мбопе следовало двигаться как можно быстрее, чтобы достигнуть цели прежде, чем Нгвади успеет отмобилизовать свою армию.
Вначале отряд Мбопы отставал от Пампаты на десять миль, но до крааля Нгвади было еще сто миль. Пампата хорошо знала, на что способны зулусские воины, но она, слабая женщина, решила во что бы то ни стало опередить их. Весь этот день она почти бежала, останавливаясь только для того, чтобы глотнуть немного воды из речки. На вопросы встречных, удивленных зрелищем бегущей женщины, Пампата отвечала, что торопится к умирающей матери.
Пампата и юноша шли всю ночь, нередко сбиваясь с пути и всякий раз делая крюк, чтобы снова отыскать дорогу. Когда рассвело, оба они совершенно выбились из сил и более всего походили на беглецов. Вскоре их остановила группа почтенных пожилых мужчин с головными кольцами. Тогда Пампата решила пустить в ход свой главный козырь — показать маленькое игрушечное копье, которое, как знали все, принадлежало Могучему Слону. Это немедленно расчистило ей путь. Так повторялось не раз. Пампата неизменно предупреждала встречных, чтобы они под страхом смерти никому не говорили о копье.
С трудом взобравшись на Мелмотские высоты, она снова заметила вдалеке за рекой Умлатузи зловещий блеск копий. Однако к этому времени расстояние между ею и отрядом Мбопы значительно увеличилось. Только сила воли не давала упасть Пампате, хотя она находилась в самом плачевном состоянии: пальцы ног ее были изранены, ноги опухли. Она боялась остановиться для отдыха, ибо чувствовала, что не сможет уже подняться с земли. Юноша тоже совсем выдохся, хотя ноги его не так пострадали. Время от времени он проглатывал немного кота из неприкосновенного запаса и заставлял Пампату съесть горсть или две.
На плато Мелмот они попали в густой туман. Они часто сбивались с пути, и тогда им приходилось возвращаться назад, а тут еще Пампата сильно захромала. Она почти потеряла надежду. Юноша не выдержал и упал. Идти дальше было свыше сил человеческих, а он не обладал почти сверхъестественной силой воли, которая поддерживала Пампату.
Спустившись с гор, она оказалась ниже полосы тумана и, хотя ночь была темной, смогла найти дорогу в крааль Нгвади. Глубокой ночью, шатаясь, Пампата вошла в ворота крааля, крайне удивив охранявшего их воина. Ее немедленно провели в хижину Нгвади, которого пришлось разбудить. Вид Пампаты поразил его не меньше, чем часового. Нгвади тут же понял, что произошло нечто ужасное, хотя Пампата не сразу смогла заговорить. Когда она наконец сообщила ему страшную весть, Нгвади сначала не понял ее. Великий сводный брат, которого он боготворил, казался ему бессмертным. Нгвади призвал всех жителей крааля к оружию — это составило около пятидесяти копий. Одновременно он послал гонцов в другие краали и воинские части, чтобы собрать свое маленькое войско. К этому времени послышался первый петушиный крик.
Между тем Пампата ожила благодаря пиву и молоку, а также повязкам из лечебных трав, которые наложили на ее израненные ноги. Ветераны Нгвади заняли оборонительные позиции. Вокруг крааля были выставлены патрули.
Перед самым рассветом патрули вернулись и доложили шепотом: «Они уже здесь. Окружают крааль».
При первых лучах солнца защитники крааля увидели воинов внутренней охраны Мбопы, которые со всех сторон приближались к внешней ограде. Несколько взводов сплошной массой направлялись к воротам, у которых стоял Нгвади со своими телохранителями. Молча, с кошачьей ловкостью, они взобрались на ограду, но в тот самый миг, когда им показалось, что нападение будет внезапным, на них обрушились удары ассегаев. Большинство атакующих получило ранения в шею. В то же время закипел бой у ворот. Нгвади издал боевой клич своего народа: «Си-ги-ди!», а также собственный клич:
«Ум-Джоджи!»[143]. Этот клич был подхвачен обороняющимися, которые оказали внутренней охране такой яростный прием, что штурмующие отпрянули от ограды.
Подгоняемые Мбопой, его воины предприняли еще два штурма, но оба были отбиты с тяжелыми для них потерями. Тогда Мбопа отозвал внутренную охрану и приказал изготовиться к штурму молодому полку Пчел[144]. Увидев приближение превосходящих сил противника, Нгвади со своими людьми, среди которых находилась и Пампата, отступил во внутренний загон для скота. Это значительно укоротило линию обороны. Нгвади напряженно вглядывался вдаль, ожидая, что из-за холмов покажутся подкрепления, однако пока что они не появлялись.
Мбопа привел в бешенство простодушных Пчел, обратившись к ним с речью, в которой обвинил Нгвади в убийстве сводного брата.
Вопя о мщении, они преодолели никем более не обороняемую внешнюю ограду и бросились к загону для скота. Закипел кровопролитный бой, и вскоре Нгвади пришлось защищать свою последнюю линию обороны — изгородь вокруг участка для телят, где были теперь собраны все его домочадцы.
Наступила короткая передышка. Мбопа глядел на Нгвади из основного загона для скота, где находился в безопасности.
— Теперь-то ты пойдешь на корм гиенам, ты и все жители твоего крааля,— сказал он, злобно усмехаясь.
— Мбопа, сын Ситайи, — произнесла Пампата с достоинством королевы. — Сегодня смеешься ты, но скоро Дингаан посмеется над тобой, глядя, как стервятники терзают твое никому не нужное тело. Вспомни пророчество Нобелы.
Мбопа услыхал эти слова и никогда больше не был спокоен, ибо жил в страхе до тех самых пор, пока не погиб мучительной смертью по приказу Дингаана.
Вдруг из рядов атакующих раздались крики. Они увидели вдали несколько отрядов воинов, двигавшихся к краалю. То были подкрепления, которых ждал Нгвади.
— Вперед! — завопил Мбопа. — Прикончите их, прежде чем придет подмога; Пампату берите живьем.
Началась ожесточенная схватка. Силы защитников крааля таяли, и у Нгвади не было надежды справиться с целым полком. Он один убил восьмерых, все его воины бились с замечательным мужеством, но все это не могло уже помочь им. Когда пал Нгвади, Пампата поняла, что час ее настал. Вытащив маленькое игрушечное копье, она приставила острие его к промежутку между двумя ребрами против сердца. Затем с силой надавила на него и упала мертвой, как раз когда началось избиение женщин и детей.
Говорят, что, умирая, она вскричала: «У-Чака!».
Приложения*
* При переводе часть «Приложения» была опущена, как представляющая узкоспециальный интерес.— Примеч. пер.
Обычай «хлонипа»
Этот обычай распространяется почти исключительно на женщин. Слово «хлонипа» означает «скромность» или же «избегать из уважения», то есть избегать из уважения к мужу и его родичам употребления их настоящих имен. Равным образом избегают произносить настоящее название того или иного предмета, если оно сильно напоминает имя мужа, его родственников или вождя — здравствующего либо покойного.
Так, если мужа зовут «Дерево», жена должна при обращении к нему называть что-нибудь древовидное, употребляя действительно существующее или придуманное ею имя. Когда в старости женщина становится бесплодной, она больше не должна следовать этому обычаю, ибо приравнивается к мужчине.
Зулусы обоего пола любого возраста обязаны соблюдать обычай хлонипа, если речь идет о вожде клана. Когда, например, кланом нгваанов правил вождь Чани («Трава»), все племя перестало называть так траву, придумав для нее другое название — инц'е. Этим названием пользуются поныне, хотя Чани умер около 1793 года.