Это было очень странно, и — я сознавал отчетливо — не сулило ничего хорошего; но невыразимая приманчивость таилась в этом, — и сладко было наклоняться над этим, заглядывать в темную глубь.
28 апреля: В таинственный круг замыкает меня необычайное: невероятные, иные существования врываются в бедную жизнь мою и сладкою терзают мукою: испепеляющего ужаса… Лунная проливалась, вчера, полночь: синей и серебряною водою; сине-серебряная затопляла вода сердце мое; тоскою взыскующею; испепеляющих, сладостных взыскивала лунная тоска ужасов веры древней, злой обряд коей творился на перекрестках, где звериные идолы скалили острые зубы, где, меж белых дурманов смутным приманивало сладострастием: тело жрицы, обреченной жертве…
Тонко-звонким вздрагивала лунная, моя тоска звуком: цокали по камню копыта, — выплывала из сине-серебряных вод ночная всадница. Четко яростно видел я: бледное, в лунном застывшее холоде, лицо, с опущенными вниз глазами, с прямым носом, тонкостанную, легко над седлом взнесеннную фигуру в черном; видел, как устало опускалась рука, узкая и длинная, как отражался лунный свет в глянце высоких сапог; и вороного тяжёлого видел коня, — и как, соскочив с седла, подошла всадница к мраморной львиной морде и, лаская, начала гладить ее…
Изнывало сердце мое: неизъяснимою тоскою, ужасом сладостным и несказанным: влеклось к ней, в ночи пришедшей, и нечестивой…
Поднимала всадница к окну моему глаза: темными возносились взоры лучами, прожигали огнем, и, смертным, и страстным отягощенная ужасом, изнемогала душа: позвать! Да придет Необычайное: вихрем смертной страсти, вихрем страстной смерти. Но не позвал… не открыл окна. Испугался: не одна всадница к окну моему устремляла взоры, — жадными, красными мраморного льва каменный очи вспыхнули блесками; — грозная моя угадалась участь: обречен я — на жертву древнему, ночному богу — если впущу ночную всадницу — в сердце мое.
29 апреля. Не знаю, как вошла она в убогую комнату мою, но видел ясно образ ея, странный и чудный, как будто неживой, как будто масляными написанный красками, неизъяснимый вдыхал аромат: пьяных цветов, потаенных курений и тления. Надо мною наклонялось бледное, словно серебряное, лицо, прожигали меня темных взоров лучи, и руки, узкие, белыми тянулись ко мне змеями; тонкозвонкое обольщало журчание: истомного, напевного голоса. Говорила:
— Открой окно в ночь: древнему, грозному поклонись богу, богу страсти и смерти, — и отдам я тебе мое вечное тело. О, сколько раз хотели умертвить его, рубили мечем, испепеляли на кострах — и все-таки оно живет. Три дня назад косным висело грузом, на намыленной удавке, а сегодня неодолимым соблазняет соблазном; и так всегда: приемлю образ смерти, чтобы непостижную раскрывать страсть, и в непостижной страсти — несу смерть: прими, прими меня и соблазн мой, древнему поклонись богу, испепеляющего ужаса. Ночному поклонись Зверю… В ночь открой окно!
Неизъяснимым надрывалось сердце томлением: жадная возникла воля: подчиниться лукавым обаяниям — в ночь распахнуть окно, приять вихри смертные страстные, рев звериный, и зык сов, нечестивую ласку мертвой колдуньи, и нечестивую боль тела, как жертва, терзаемого когтями Ночного Зверя… Но не открыл окна: испугался: слишком грозен, слишком красен блеск очей львиной морды…
30 апреля. Темен и уныл день мой, безысходною отравленный тоскою: о Ней, о Ночной…
Чувствую: последняя нынче ночь. Если опять дневным преодолею страхом сладострастие испепеляющего ужаса ночного — навсегда уйдет Она из жизни моей, и вновь потекут дни — обычные. Раздвоена душа моя: жалко обычного, простого обихода, хочется — дневных, человеческих радостей, — но буйными взметается волнами иная воля: к Необычайному, — к страстной жертве Ночному богу, Ночному Зверю… Что победит?
Категорическое приказание Фердинанда Альмерона об аресте дамы, принесшей ему дневник Рельона, — исполнено не было: несмотря на все поиски, полиция указанной дамы не нашла.
Биография
Амфитеатров-Кадашев Владимир Александрович [26.8(7.9). 1888, с. Смелы Киевской губ. — 23.2.1942, Леванто, Италия] — публицист, прозаик, драматург, критик, переводчик.
Сын А.В. Амфитеатрова от первого брака с певицей, преподавательницей музыки А.Н. Левицкой. Учился в 8-й Московской гимназии и на историко-филологическом факультете Московского университета. Дебютировал в 1906 в журнале «Киевский театрал», с 1912 — на журналистской работе в газете «Русское слово» в Москве, затем (с нояб. 1914 по май 1916) в Риме в качестве помощника А.В. Амфитеатрова, являвшегося собственным корреспондентом газеты по Средиземноморью. По возвращении в Россию в 1916 сотрудничал в петроградской («Русская воля», «Вольность», «Бич», «Сатирикон») и московской («Новости дня», где был помощником редактора, «Народоправство») прессе. Активный противник большевизма, Амфитеатров-Кадашев в годы Гражданской войны возглавил киноотдел Отдела пропаганды в войсках Добровольческой армии на Юге, печатался во многих газетах («Донская волна», «Приазовский край», «Донские ведомости», фактическим редактором которой был в нояб. 1918 — янв. 1919, «Таврический голос», «Екатеринославский вестник»); в 1920 — редактор-издатель ялтинской газеты «Южный курьер», где опубликовал серию обличительных статей о поэтах Советской России — А. Блоке, Н. Клюеве, принявших «крещение красною верою».
Публицистические и критические статьи пореволюционного времени Амфитеатров-Кадашев впоследствии объединил в 2 книги: «На великом изломе» (1918-19) и «Записки контрреволюционера» (1918-20); обе не изданы.
В нояб. 1920 эвакуировался из Крыма вместе с частями армии генерала Врангеля и, после недолгого пребывания в Константинополе, переехал в Прагу, где участвовал в деятельности лит. объединений «Скит поэтов», «Далиборка». Член берлинского Союза русских писателей и журналистов.
В 1922 в Берлине вышли 2 книжки рассказов «Зум-Зум» и «Фрачник с хвостом», которые можно отнести к жанру фантастической прозы, однако их явная вторичность и подражательность «мистической» литературе начала XX в., в т. ч. произведениям отца, ставит А.-К. в разряд запоздалых эпигонов модернизма в его массовидном варианте. Живя в Германии в 1920-30-е, постоянно печатался в газете русской диаспоры: «Руль» (Берлин), «Новая русская жизнь» (Гельсингфорс), «Сегодня» (Рига).
С 1936 Амфитеатров-Кадашев постоянно живет в Италии в доме отца в Леванто. Его политические взгляды неуклонно сдвигаются «вправо», что в результате привело к сотрудничеству в газете русских нацистов «Новое слово» (Берлин), ведущим публицистом которой он становится. Здесь под псевдонимом В. Кадашев были опубликованы его статьи («Водораздел», «Португальский диктатор», «Трезубец и треугольник» и др.), приветствовавшие тоталитарные режимы Европы; в годы Второй мировой войны давал обзоры писем итальянских солдат с Восточного фронта. Профашистские симпатии Амфитеатров-Кадашева послужили причиной его бойкота большей частью эмиграции.
Н.Ю. Грякалова
Библиография
«Зум-Зум» Владимир Амфитеатров-Кадашев, «Берлин, Издательство Е.А. Гутнова», 1922 г. Библиотека Сполохи.
В. Амфитеатров-Кадашев. Ночная всадница. Рисунки М. Урванцова // Эхо. Иллюстрированное приложение к газете «Эхо». 1923. № 3.
На обложке фрагмент картины: Этель Франклин Беттс Сара и ее отец. Иллюстрация из книги «Маленькая принцесса», Фрэнсис Ходжсон Бернетт. 1905 г.