Пыль на горизонте появилась ближе к вечеру следующего дня. Караван в этот раз был тягловый – ни одной машины, только повозки с лошадьми. Лошади на Зорин встречались часто, даже очень. Они были очень похожи на земных, кроме нескольких ничего не значащих отличий. Следы прошлого каравана ясно давали понять, что там были грузовики и легкие квадры, поэтому я и ожидал появления машин, а никак не всадников в головном дозоре.
Через минуту, когда караван приблизился, пискнула рация – меня вызывали на общем канале, называемом нулевым.
Сняв рацию с ремня (гарнитура лежала свернутой в рюкзаке, мне лень было ее таскать), я ответил:
– На приеме, кто такие?
Говорил я как временный хозяин занятого места стоянки, имел такое право.
– Это кто там исподним нас встречает? – ответил молодой насмешливый голос.
Посмотрев на сушившееся белье, которое колыхал легкий ветер, я только и сказал в рацию:
– Блин!
В эфире захохотали в несколько голосов. Я как-то не подумал, что мое белье будет видно с дороги, только и успел, что помыться да постираться, как заметил пыль от движущихся повозок. Это же надо было так опозориться!
– Караван торговцев из Ивраптории, – отсмеявшись, ответил тот же голос. – И фермеры оттуда же.
– Бродячий зург Шрит, подходите, жду.
Пока караван приближался, головной дозор подстегнул лошадей, чтобы успеть осмотреть развалины на предмет засады, а я направился надевать еще сыроватое белье.
Когда всадники въехали в развалины, я как раз застегивал комбез, влажное белье немного холодило тело, но при этой иссушающей жаре было даже приятно.
– Ты что, парень, тут один? – подъехал ко мне один из всадников, по голосу тот самый, что говорил по рации.
Посмотрев, как три других спешившихся осматривают развалины (у них что, сканера нет?), я ответил:
– Один. Получилось так, – стянув с головы платок, я полил на него водой из фляги, выжал и снова повязал бандану. Она меня изрядно спасала от палящего солнца.
Заметив, как при взгляде на мой скафандр в его глазах зарождается понимание, только вздохнул.
– Подожди, так ты с того корабля, что сбили? – спросил он, вытаращив глаза.
– Это который шесть дней назад падал?
– Да.
– Тогда с того. И это не корабль был, бот.
– Штурмовой?
– Да.
– Видели мы, как вы падали. Куски обшивки разлетались во все стороны. Один чуть нам на голову не свалился, воткнулся в землю в сорока метрах от передней повозки. В общем, красиво падали.
– Да, шлепнулся тоже не слабо, – криво усмехнувшись, ответил я.
– Остальные где? – спросил паренек. Остальные дозорные осмотрели строения и подошли к нам.
– Больше никто не выжил.
– Понятно, – нахмурился парень. Остальные больше рассматривали мою амуницию и вооружение, чем слушали, причем нехорошо так осматривали. Оценивающе.
– Почему ты назвался зургом? Ты с Зорин или прилетел с другой планеты? – засыпал меня вопросами парень.
Остальные под шум въезжающих на площадь повозок повели своих коней к колодцу, скорее всего, поить.
– Местный я, пассажиром летел на другой континент, да вот сбили. Кстати, а где мы? На Дории?
Парень снова засмеялся, больно уж смешливым оказался.
– Нет, побережье отсюда в ста километрах. Мы на Нимизии.
Ответ заставил меня вздохнуть свободнее, значит, я все-таки шлепнулся на своем континенте, дотянул-таки.
– На Нимизии – это хорошо, а где конкретнее?
– Пустынные степи, в трехстах километрах от Ивраптории.
– До Дункана далеко? – спросил я задумчивым тоном, вспоминая карту.
– Правильный вопрос. Позавчера из него вышли.
«Блин. Почти четыре тысячи километров до убежища, это я, оказывается, на другой стороне континента шлепнулся. Ладно, хоть здесь оказался».
– Попутчиков берете?
– Почему нет, платить, я так понимаю, тебе есть чем, – скорее утверждающе, чем вопросительно произнес парень. – Можешь с нами ехать. Нашей семье принадлежат те две повозки с беленым верхом. Отец будет рад еще одному вооруженному попутчику. Неспокойно стало в последнее время.