Давид сказал: «О, Повелитель, поскольку ты в нас не нуждаешься, скажи, где мудрость в сотворении двух миров?»
Господь сказал ему: «О, мирской человек, я был скрытым богатством, и возжелал открыть богатство милосердия и щедрости».
Эта пара была дилеммой бесконечного Зурвана. Зурван-Время само по себе ни в чем не нуждается, но все остальное испытывает в нем потребность. Сама суть все вещей нуждается во Времени. Без Времени человек не может сделать ничего, что есть, было или должно быть. Времени не нужно абсолютно ничего из этого». Поэтому даже Ормазд, Бог, Творец, должен просить помощи у Времени, когда задумывает сотворение мира, даже он нуждается во Времени, поскольку без времени не возможно ни одно действие: если бы не было времени, тогда не было бы сотворения мира.
Сомнения Зурвана
В чисто мифологических отрывках обычно используется архаическое слово Зурван для обозначения Бога, вместо простого Персидского слова со значением «время» - заман (zaman). Однако термин Зурван также используется для обозначения «Бесконечности» или «неизменного Абсолюта» как такового. Мифологический бог тогда должен быть рассмотрен как центр «загадки», посредством которой неизменный Один порождает многообразие. В зурванитском мифе Зурван, подобно Богу поэта Руми, желает, чтобы «богатство милосердия и щедрости было открыто». Скрытое желание, которое должно сбыться: он желает иметь «сына, названного Ормазд, который бы создал небеса и землю и все, что есть на них». Однако Зурван творит не от избытка бытия, поскольку в сути его бытия есть скрытый дефект, о котором он не знает. В мифе он (дефект) символизируется его сомнениями: он приносит жертву на протяжении тысячи лет, а потом сомневается, будет ли от его жертвы какой-либо результат. Жертва, как в Индийской мифологии, также творческая и проявляется в рождении Ормазда, который также есть «Щедрый Дух» или «Дух, который приносит возрастание», в то время как сомнение, недостаток мужества Абсолюта в тот самый момент, когда творец собирается избавиться от него, произвело источник зла. «Падение» в зурванизме не исходит от человека, оно происходит из-за несовершенства, неуверенности в себе, в самом сердце Бога. «Один» дал рождение «Двум», а «в двойственности есть зло». Единая цель космической драмы, которая вот-вот развернется, заключается в том, чтобы восстановить нарушенное единство. Но это не может быть сделано путем восстановления Дьявола в Абсолюте, это может быть сделано только, исключив его несовершенство, его недостаток мужества. И если Господь собирается когда-либо стать совершенным, он должен быть полностью отождествлен с Ормаздом, который персонифицирует характерную для него мудрость, доброту и свет. Бог в качестве Бесконечности есть источник добра и зла, но Бог в качестве творца небес и земли происходит из Бесконечности и есть абсолютное добро35. Божественная природа разделена и может быть восстановлена только путем полного уничтожения зла, тогда, с отменой конечного Времени, Бесконечность и Добро будут в первый раз единым целым.
[35. Надеемся читатель согласится, что слово “Бог” использует тут не как противоставление неких богов, но как различные взгляды на Бога.]
Ормазд и аХриман в мифологическом зурванизме
Все это можно найти в Денкарде. Он представляет ассимиляцию ортодоксальностью определенных зурванитских идей. Однако в зурванизме есть черты, которые абсолютно несовместимы с ортодоксальностью Сасанидского периода. Ормазд в книгах на Пехлеви всемогущ, в смысле, что он может сделать все, что только возможно. «Его сила», разумеется, «поскольку она заключена в рамки возможного – ограничена, но в пределах бесконечности (abrin) она безгранична. Это значит, что поскольку его идентифицируют с Бесконечностью, весь потенциал скрыт внутри него, но поскольку он действует во времени, он может сделать только то, что возможно. Он не может, например, изменить злую природу аХримана на добрую, т.к. аХриман, согласно ортодоксальности, - злая воля, а воля, по определению, есть то, что никогда не изменяется. В зурванизме, представленным нам по не-зороастрийским36 (выделено ред.) источникам, Ормазд ни всемогущ, ни всеведущ, он даже не в состоянии отстаивать свои собственные интересы. Таким образом, он безвозмездно открывает аХриману секрет, что тот из близнецов, который первый появится перед отцом, Зурваном, получит царство. Опять же после создания небес и земли, он задумывается о невозможности их освещать и должен быть обучен тому, как это сделать демоном-изменником из лагеря аХримана. Подобным образом, аХриман, злая воля для ортодоксальности, есть для зурванитов избранное зло. Он выбирает губительное оружие, предложенное ему Зурваном, которое «подобно огню запаливает, волнует все существа, оно является, по сути, вожделением (Аз)», и хвастается, что «дело не в том, что я не могу создать ничего доброго, а в том, что я не хочу». И чтобы его слова стали правдой, он создал павлина. Это настоящая и основная разница между зурванизмом и ортодоксальностью. И христианин, обращенный из зороастризма, может насмехаться над своими инквизиторами такими словами: «должны ли мы тогда попытаться ублажить аХримана, который, согласно вашим словам, - мудрый, знающий и всемогущий в своих делах, в то время как Ормазд, оказывается, - слабый и глупый, т.к. он не смог ничего создать до тех пор, пока не был обучен Апостолами аХримана».