Систематическое функционирование вселенной – ответственность Зодиака, равно как человеческая упорядоченная моральная деятельность направлена Добрым Разумом, пребывающим в нем. Планеты, с другой стороны, порожденные Ахриманом, уподоблены Злому Разуму в человеке, и как Злой Разум пытается вбить клин между разумом человека и волей, так и планеты пытаются внести беспорядок в божественную сферу, душу мира.
Зороастрийцы превратили планеты в демонов, поскольку не могли объяснить их беспорядочное движение. Однако когда они столкнулись с Вавилонянами, они познали «науку» астрологию, благодаря чему они приписали для разных планет различное влияние. Некоторые, как Сатурн и Марс, были неблагоприятными, другие, как Юпитер и Венера, благоприятными. Как это можно было объяснить? В зороастрийкой схеме вещей, каждая планета, сопровождающая аХримана в его нашествии на материальный мир, выбрала особое созвездие в качестве своего оппонента. Таким образом, Юпитер против Большой Медведицы, Венера против Скорпиона. В этом случае их оппоненты оказываются более чем достойными и вынуждают их делать то, что они хотят. Однако, и наоборот тоже так, Сатурн и Марс, которые сильнее, чем их выбранные оппоненты, свободны делать более или менее то, что им угодно.
Бог Смерти
Зурван, как конечное Время и Судьба, ни добрый, ни злой: он «окрашен» обоими свойствами. Как воплощенная вселенная он – местоположение добра и зла, также как человеческое тело местоположение греха и добродетели. Как божество, а не как абстрактное понятие, Зурван, судьба, первоначально считается богом смерти, и как таковой, он:
«могущественнее, чем оба создания – Ормазд и Разрушительный Дух. Время понимает действие и другое. Время понимает больше тех, которые понимают. Время лучше информировано, чем хорошо осведомленные, т.к. решение принимается посредством Времени. Время свергает дома – гибель происходит посредством Времени – и разрушает идолы. От него убегает смертный человек, хоть он и не летает сверху, хоть он и не роет яму вниз и там обосновывается, хоть он и не прячется под родником холодных вод».
Время – синоним смерти, и даже в Авесте тропинки Времени – тропинки, по которым должна пройти душа по пути от смерти к Суду Божьему.
Неизбежность смерти и человеческая беспомощность перед ней, постоянная скрытая тенденция всего великого в Персидской поэзии, и это полностью пессимистическое и почти патологическое направление в Персидской национальной традиции должно однозначно возвращаться к зурванитскому фатализму над которым Атурпат, сын Махраспанда, одержал победу. Типично этому меланхоличному предубеждению касательно банальной темы: «ему Время зашило глаз; на его спину взобрались, и он никогда больше не подымится; боль закралась в его сердце, и оно никогда больше не будет биться; его рука сломана, и она никогда больше не вырастет; его нога сломана, и он никогда больше не сможет ходить. Звезды атаковали его, и в другой раз он не выходит; судьба атаковала его, и он не может избавиться от нее».
Бог Воскресения
Смерь – участь каждого человека, и в этом смысле судьба макрокосма не отличается от судьбы микрокосма. Мир был рожден, вырастает, становится старым и умирает, но смерть мира – только начало преобразования в Фрашкарте, «Становление Совершенным», существования, когда конечное Время воссоединяется с Бесконечностью, и когда обретается Окончательное Тело, которое есть обновленное материальное создание. зурванизм в Зороастрийском контексте больше не пессимистичен, как ортодоксальность, т.к. Зурван не только Зарокар, «тот, кто делает старым», но также Фрашокар, «тот, кто осуществляет Фрашкарт». Тогда «Фаталисты», против которых боролся Атурпат, были не такими же как «классические» зурваниты, которые видели в Зерване отца Ормазда и Ахримана.
Фатализм эпоса Фирдоуси
Фирдоуси в свом великом эпосе мало говорит нам об истинном зороастризме. Однако вся его поэма насыщена атмосферой фаталистического уныния, который он мог унаследовать от «фаталистов» сасанидского периода. Возможно, это были настоящие зороастрийцы, которые просто расширили сферу судьбы от чисто человеческой материальной участи до его моральных поступков, люди, подобно автору Менок-и Храта, чей пессимизм мы уже упомянули; или подобно зандикам и дахрам, люди, которые выводили все вещи из Бесконечного Времени, и которые не имели понятия об Ормазде или аХримане. О том, что такая секта существовала, можно узнать из отрывка в Фирдоуси, который содержит то, что сильно похоже на катехизис Магов. Заль, отец великого иранского героя Рустама, вызван Богом, чтобы предстать перед иерархией Магов, и его требуют ответить на целый ряд загадок: его подвергают экзамену по религиозному знанию. Первый вопрос заданный ему таков: «Кто такие те знатные двенадцать кипарисов, растущие величественно и пышно, каждый из которых выпускает тридцать веток, которые ни растут, ни гибнут?»