Вскоре после приезда домой я повстречал старика Тура на улице. Его раны давно зажили, и у него была постоянная работа. Старик сообщил мне, что дома у него все в порядке. Дочь родила накануне 9 ноября, двое старших детишек ходят в школу.
— Они славные ребята, — добавил он.
— Когда мы виделись в последний раз, ты говорил о мирной эволюции, — решив подтрунить над стариком, напомнил я.
— Что ж, я всегда был против большевиков. Я и сейчас против них. Они ведь антихристы!..
— Послушай, — сказал я. — Почему же ты, которого все считают самым миролюбивым человеком, не взывал к богу 9 ноября, а полез в драку, стал избивать людей?
Старик не хотел говорить об этом. Было ясно: в нашем споре он потерпел поражение.
— Что толку рассуждать со мной о России? — говорил он. — Вы носитесь и бахвалитесь своей Россией, как будто вы самый передовой человек. Вы ведь всего-навсего выскочка!
Старик резко повернулся и пошел своей дорогой. Он даже не пригласил меня навестить его. Кажется, Хромой Тур никак не мог простить мне, что 9 ноября я был в России, а не дома.
— Послушай, — закричал я ему вслед, — ты не находишь, что у тебя более передовые взгляды, чем у меня? Ты сражался в рядах единого фронта рабочих в этот день, ты дважды подставлял свою голову под полицейские дубинки. Ты победил. Это как раз то, что сделали в России.
— Ну, это… только… ради новорожденного, — сказал он, как бы извиняясь, и ушел.